Догоняя рассвет
Шрифт:
Вскоре до них донесся стук приближающихся шагов, и девушки метнули глаза ко входу, в котором стоял Рю. К радости Амари, он выглядел здоровее, чем когда бы то ни было раньше, но не радость в тот миг охватила ее.
— Рю, — поднялась Амари, выражая тревогу, — на Иристэд надвигаются вампиры.
Тот лишь вскинул бровь, будучи не слишком удивленным.
— И что ты предлагаешь? Чтобы я тут же схватился за меч и пошел их рубить?
То, как сухо и грубо Рю отозвался на угрозу опасности, поразило Амари до оцепенения. Она бросила недоуменный взгляд на Изабель, и та неловко поджала губы, как бы говоря своим видом, что перемены Рю пугали ее тоже
Не получив ответ, Рю усмехнулся.
— Где Лирой? — выпалила Амари то, что давно просилось наружу.
— Этот поганец там, где ему и место. Среди своих.
— Откуда тебе это известно?
— Оно и так ясно, — Рю вдруг состроил никогда прежде не характерную себе саркастичную гримасу, — куда ж еще ему идти?
Отказываясь мириться с его поведением (или же с пропитанными ядом словами), Амари метнулась к Моретту. Прижав Рю к стене, она уперлась коленом в его пах, чтобы вынуть из своего сапога кинжал и угрожающе приставить к горлу. Рю усмехнулся в лицо Амари кривой, чуждой ему улыбкой, лишь подтверждавшей влияние дурной силы над ним. Краем клинка Амари оттянула ворот его сорочки под курткой и взглянула на плечо. Следов проклятья не осталось.
— Надо же, быстро ты вылечился, — лезвие вновь возвратилось к горлу Рю.
— Лирой доставлял мне лекарство, — желчно ответил тот, не сменяя улыбки.
— Где он его брал?
— Он предпочел оставить это в секрете.
— А ты не настоял? — продолжала напирать Амари. — Неинтересно, откуда возникло лекарство, ради которого ты готов был подставить под удар целый город?
— Совершенно плевать, — прорычал Рю, раздражаясь.
В следующую секунду Амари услышала, как со стола с тонким лязгом сполз кухонный нож.
— Погоди, — Изабель приближалась к ним осторожно и неторопливо, — скажи, что ты сделал впервые перед тем, как сбежал к Альвару и угодил в логово?
— Что ты, черт подери, несешь? — уничижительно переспросил Рю, очевидно сочтя вопрос Изабель несусветной чушью.
— Ты слышал, — теперь строже ответила она.
— Эм… — Рю замялся в полной растерянности. — Какой дурацкий вопрос. Помолился.
— Ты не Рю, — заявление Изабель заставило Амари напружиться всеми мышцами, — он понял бы, о чем я его спросила. Что за тварь живет внутри тебя?
Некоторое время он беспомощно бегал глазами от Амари к Изабель и обратно, пока не разразился громким хохотом, вызвавшим полнейшее недоумение у девушек.
— Поздравляю, дамы, победа за вами.
На глазах Амари Рю стремительно начал менять внешний облик: его лицо стало утонченным и женским, волосы длинными, черными, а голубые глаза, которые Амари прежде знала суровыми, но в то же время добрыми и преисполненными заботой, загорелись ядовитой зеленью.
Под клинком Амари стояла изумительной красоты женщина. Произведя ошеломляющий эффект, незнакомка заставила Амари засомневаться в умственном здравии, ведь еще секунду назад перед лицом стоял Рю — странный, непривычно дерзкий, но внешне тот самый глава семьи, бравший на себя все трудности попечения Мореттов.
— Лирой рассказывал о брате как о деспоте, я боялась, что играю чересчур мягко, — заворковала незнакомка.
— Кто ты такая? — кинжал в руке Амари нервно дрогнул.
— Венона, хотя вряд ли Лирой говорил обо мне, — женщина держалась перед Амари невозмутимо.
— Где Рю? — враждебно процедила Амари.
— Его сожрали. В ту ночь, когда он отправился встретиться в Альваром в последний раз, — в зеленых
Амари отказывалась принимать услышанное, она не поверила ни единому слову, просочившемуся с губ, говоривших совершенно дрянные вещи, и улыбавшихся с дерзостью, разжигающей в крови гнев.
— Ты лжешь, — злобно проговорила сквозь зубы Изабель, едва не трясясь вся от ярости.
— Мне было приятно притворяться больным, Лирой очень мило подавал мне еду и лекарства. Жаль, что Рю так и не узнал, каким заботливым может быть его брат.
Амари надавила на лезвие, и улыбка сразу же улетучилась с лица Веноны. Ощутив серьезную угрозу, ведьма сменила свою утонченную женскую руку на огромную когтистую лапу и ударила Амари ошеломительной, сравнимой с железным молотом силой, выбив из девушки дух. Амари отбросило на пол, от сморщенной в боли гримасы порез на щеке отозвался жжением. Продираясь сквозь свинцовый туман в голове, девушка едва могла разглядеть перевоплощение Веноны: тело ведьмы увеличивалось в размерах, обрастая мышцами и чешуей; голова вытянулась в клыкастую пасть с огромными, раздувающимися черными ноздрями, а по спине поползли полосы ярко-рыжей шерсти…
Но не успела Венона завершить обращение в монстра, настолько жуткого и несуразного, насколько безумной была фантазия ведьмы, как нож Изабель впился в чешуйчатый бок и вошел глубоко под ребра. Чудовище заверещало невыносимым криком, переливающимся женским голосом, и этой заминки хватило Амари, чтобы сорваться с места и вонзить кинжал ведьме в грудь.
Какой бы хитростью и проницательностью ни располагала Венона, вряд ли она ожидала от Изабель такого смелого шага, и, видя угрозу в Амари, совсем не думала, что гибель подберется с другой стороны.
Тяжело дыша от рывка и волнения, Амари смотрела, как подле ног кровью истекало тело женщины, — теперь лишь красоту ведьмы можно было назвать колдовской. Изабель уставилась на Венону отстраненным, но не имевшим ничего общего с потрясением взглядом.
Амари поняла этот взгляд.
— Изабель…
Сначала Клайд, теперь Рю — потери сдавливали сердце Амари не меньше, чем сердце Изабель, которая взрослела вместе с братьями и обрела с ними дружеские, а если не умалять, то самые что ни на есть семейные узы. Девушки стояли в безмолвии, не зная, что друг другу сказать, как выразить весь ужас того, что Рю давно был разорван вампирами, не похоронен в земле должным образом, не оплакан.
Чем глубже Амари приходила к осознанию, тем все более душа наполнялась чем-то мерзким, грязным, горьким.
— Найди Лироя, — голос Изабель звучал твердо вопреки ее скорбному чувству, — не дай ему открыть город.
Амари понимающе кивнула и без лишних слов покинула дворец. Защитить Иристэд — это все, что теперь она могла сделать для Рю.
В ту роковую ночь Рю умчался к Альвару в неугасимой решимости призвать его к ответу. Несясь через тьму, преодолевая густые заросли леса, Рю представлял, как вампир явится в заранее установленное ими время, чтобы зло поглумиться над наивностью Моретта, а такое стерпеть никак было нельзя. Предательство Альвара, разочарование в его дружелюбии отзывались внутри гневной досадой прежде всего на себя самого, на свою нестерпимую глупость.