Договор крови
Шрифт:
«Он нуждается во мне». Повторяя эту мысль, она приходила к более опасной идее: «Я нуждаюсь в нем».
— Вики?
От звуков его голоса женщину словно обдало жаром.
— Да.
Селуччи, наблюдая, как Генри пересекает автостоянку, постарался не стиснуть зубы. Ничего особенного в походке его соперника, «вампира, автора любовных романов», — мстительно поправил он свою мысль, старательно избегая предположений, что могло происходить в квартире, не было. «Ну, он не хвастун. Уж в чем, в чем, а в этом его обвинить, пожалуй,
— Детектив.
— Фицрой.
— Постарайтесь не шуметь в квартире. Вики уснула.
— Как она?
— Думаю, напряжение спало. Хотел бы сказать то же самое утром.
— Вам не следовало бы оставлять ее одну. — «Я оставил ее одну, и видите, что из этого вышло». Они оба пришли к неизбежному выводу. Они оба его проигнорировали.
— Я делаю все, что в моих силах, детектив, пока вы не готовы взять ответственность на себя.
Майк фыркнул. Ему хотелось, чтобы он смог что-то ответить.
Вампир поднял голову и глубоко вдохнул ночной воздух.
— Собирается дождь. Лучше не медлить.
— Да. — Не вынимая рук из карманов куртки, Селуччи выбрался из своей машины. Ему хотелось верить, что Фицрой не оставил ей возможности выбора, но он понимал, что тот не стал бы настаивать, если существовала хоть какая-то другая возможность.
— Майкл.
Обернувшись на звук своего имени, Селуччи попытался, чтобы на его лице не проявилось ни одно из чувств, которые он в данный момент испытывал. Это оказалось нетрудно. Он и сам не знал точно, что именно ощущает.
— Благодарю.
Майк хотел было спросить: «За что?», но не стал этого делать. Нечто в интонации Генри — он назвал бы это порядочностью, если бы вынужден был найти определение, — отрицало возможность поверхностного ответа. Вместо этого он кивнул и спросил совсем о другом:
— Как бы вы поступили, если бы она сказала «нет»? — Даже после того, как последнее слово сорвалось у него с губ, он не понимал, почему об этом спрашивает.
Казалось, Фицрой проскальзывает между перекрывающими друг друга бело-желтыми лучами уличных фонарей.
— Мы все-таки не в пустыне находимся, детектив. Обычно я справляюсь.
— Подбираетесь к какому-то незнакомцу?
Золотисто-рыжеватые брови, в этой темени казавшиеся почти черными, приподнялись.
— Именно так. Чаще всего у меня не хватает времени, чтобы с ним подружиться.
«Не стоило, пожалуй, бить по больному месту».
— Разве вы не знаете, что по миру гуляет эта чертова эпидемия?
— Это всего лишь болезнь крови, детектив. Я знаю, когда кто-нибудь заражен, и, таким образом, избегаю этой опасности.
Селуччи откинул со лба непокорную прядь.
— Счастливчик, — буркнул он. — До сих пор не думал, что вы должны... я хотел сказать... — Он поддал ногой гравий и чертыхнулся, когда один из камешков, отлетев, ударил по колесу его машины. Почему, чтоб этому Фицрою пусто было, он вообще должен о нем беспокоиться? Сукин сын живет на свете уже черт знает сколько, он и сам в состоянии о себе позаботиться. «Доверять ему — одно дело. И я отнюдь не
Губы вампира изогнулись в задумчивой улыбке.
— Это может оказаться непростым делом, — сказал он мягким тоном. — Если мы задержимся здесь слишком долго. Даже если она этого пожелает, я не могу насыщаться от Вики каждый раз, когда во мне пробуждается голод.
Майк внезапно почувствовал, что ему трудно дышать. Он резко рванул воротник куртки.
— И, в конце концов, — продолжил Генри; в уголках его глаз собрались морщинки, он явно забавлялся, — существует лишь одна другая личность в этом городе, которую я не могу рассматривать как незнакомца.
Селуччи потребовалось на ответ столько же времени, сколько и Вики.
— Как пожелаете, — проворчал он, развернулся на каблуке и твердым шагом направился к дому.
Фицрой смотрел, как его соперник удаляется, слышал, как гневно стучит его сердце. Не совсем порядочный поступок — издеваться над этим смертным, ведь он был искренне обеспокоен его безопасностью, но удержаться от этого было сложно.
— Однако если бы я очень этого захотел, — сказал себе вампир, когда снова остался наедине с ночью, — то смог бы.
Глава 9
Ночь может проявляться в бессчетном множестве различных видов темноты, от неба цвета темно-красного вина, выгибающегося дугой над Средиземноморьем, до пустыни, разрезанной лунным светом на острые четкие рельефы, и темноты городов, разбитой на таинственные области мрака и яркие, изменчивые, словно в калейдоскопе, островки блестящего света. Генри был хорошо знаком со всеми. Он не был твердо уверен, что ночь являет больше ликов, чем день; скорее всего, за последние четыреста пятьдесят с лишним лет у него просто многократно возросли возможности наблюдать за тьмой, и это приглушило воспоминания о предыдущих семнадцати. Были ли те лики — каждый по-своему — воистину прекрасны или он находил их таковыми в силу своей обреченности?
Стремительно шагая по Дивижн-стрит по направлению к университету, вампир упивался еще одним видом темноты, еще одной ночью. Недавно скрывшееся весеннее солнце, которого он не видел столько лет, согрело землю, и ароматы пробивающейся травы почти взрывали асфальт и бетон и овладевали несколькими тысячами движущихся комочков из плоти и крови. Юная зелень деревьев, пока еще воздушная и хрупкая, неуверенно танцевала на ветру, шорохи ветвей вплетались в полифонию гудения электрических проводов, рычания автомобилей и ни на мгновение не замолкающие звуки человеческой толпы. Он знал, что, если не пожалеет времени и заглянет в погруженные в тень уголки города, найдет там других, привлеченных к охоте возвращающимся теплом; некоторых — на четырех лапах, но большинство — на двух.