Доисторическая история

Найцева Светлана

– Возвращаться уже поздно, – согласился Олан.

Нуо отнес сиху в пещеру. Положив оружие друга и убитую козу у входа в пещеру, сын Нома принялся сдирать с тигра шкуру.

Спустившись в лес, Нуо наломал веток и нарвал охапку травы, в основном высокого в человеческий рост папоротника. Вернувшись, сын Сиума сложил ветки и траву в дальнем углу пещеры и уложил на эту постель сиху.

Она была такой маленькой и казалась такой хрупкой, что к ней страшно было прикасаться. Каким чудовищем надо быть, чтобы так избить женщину? Конечно,

теперь она будет бояться людей, особенно мужчин.

Нуо вышел из пещеры. Сын Нома с усердием свежевал тушу тигра, аккуратно сдирая шкуру. Услышав шаги друга, он поднял голову.

– Сиху сильно избита, – ответил сын Сиума на его вопросительный взгляд.

– Наверно, сиху избил муж, – пожал плечами Олан. – Сиху очень жестоки со своими женщинами.

– У сиху не было мужчины. Над сиху не проводили обряд очищения, значит, у дочери Арны нет мужа.

– Нуо уже проверил?

– Нуо хочет знать, почему сиху боится людей. У дочери Арны все тело в синяках.

– Ни один зверь не обижает своих подруг, – вздохнул Олан, не переставая работать ножом. – Ирр уходит на несколько дней к понравившейся тигрице. Гиены стаей бегают за самкой, чтобы самка выбрала одного. Кичи может отвергнуть любого самца, даже вожака стаи. Волки дерутся, а волчица выбирает сильнейшего.

– Нуо не понимает, – сын Сиума сел на камень рядом с другом. – Как можно быть жестоким с женщиной, которая заботится о мужчине, рожает детей, готовит пищу, поддерживает огонь в доме? Если сын Нома обидит Эяо, Нуо убьет Олана.

– Олан сам убьет любого, кто обидит Эяо, даже Нуо. В этом отличие сиху и карамов. Сын Сиума думает, сиху будет хорошей женой?

– Нуо не знает. Нуо и Олан не могут бросить сиху одну. Сын Сиума возьмет дочь Арны в дом, но не будет трогать, пока сиху не успокоится. Олан ранен. Надо обработать раны. Может начаться лихорадка.

– Да. Пусть Нуо разожжет огонь.

Сын Сиума спустился в лес и набрал дров посуше. Свалив их рядом с пещерой, он нашел пару высекающих искры камней и несколько клочков сухой травы и принялся разводить огонь.

Все карамы с детства учатся разжигать огонь в любую погоду. Нуо владел этим искусством в совершенстве. Через несколько минут рядом с пещерой пылал небольшой костер. Нуо выбрал крепкую сухую палку и сунул ее одним концом в огонь.

Наблюдавший за его действиями сын Нома подошел и встал рядом.

Кровь все еще сочилась из ран. Нуо держал палку в костре, пока ее конец не заалел. Тогда он вытащил палку из огня и быстро прижал тлеющий конец к ране на бедре Олана. Сын Нома не шелохнулся. Только сжавшиеся челюсти и затрепетавшие ноздри показывали, что он что-то чувствует. Нуо несколько раз повторил процедуру, пока раны на ноге не перестали кровоточить. Раны на груди и плече были не такими глубокими. К каждой оказалось достаточно одного прикосновения тлеющей веткой. Так же молча Олан вернулся к своей работе.

Нуо бросил ветку в костер и

пошел к лесу. Еще в прошлый раз, два дня назад он заметил у входа в расщелину необычное дерево. Такие деревья очень редко встречались в лесу и немного чаще росли среди скал. Их крупные листья представляли собой что-то вроде плотных мешочков, всегда наполненных едкой жидкостью, в которой растворялись все попавшие в нее насекомые и мелкие животные. Карамы с уважением относились к деревьям-охотникам и в то же время при необходимости использовали их листья как емкости для воды.

Подойдя к дереву, Нуо бережно погладил ствол и, попросив прощения за свои действия, сорвал три листа. Вылив скопившуюся в них жидкость, он вернулся к костру. Осторожно, стараясь не повредить листья, Нуо прогрел их над огнем, чтобы убить вырабатывающие жидкость волоски. Листья были крупные. При экономном расходовании воды из одного такого листа хватало человеку на весь день. Обработав листья, Нуо повернулся к Олану.

– Пусть Нуо не тревожится, – понимающе кивнул сын Нома. – Олан посмотрит за сиху.

– Нуо сходит за водой и дровами, – сообщил Нуо. – Потом сын Сиума перевяжет раны Олана.

Он взял нож и копье, спустился в лес и пошел к реке. Набрав воды, Нуо срезал стебель лианы длиной с руку, завязал им мешочки с водой и повесил их на ветку дерева. Затем взял копье и зашел в воду по колено. Оглов вроде бы нигде не было видно, значит можно порыбачить.

Нуо успел поймать копьем четырех рыб, когда на противоположном берегу что-то мелькнуло, затем послышался плеск. Сын Сиума тут же благоразумно вышел на берег. Четырех рыб им вполне хватит.

На берегу сын Сиума срезал еще несколько лиан и сплел сетку, в которую сложил рыбу. Лиану с наполненными водой листьями Нуо повесил на плечо, взял в руку копье и пошел обратно к логову Ирра. По пути он нарвал лечебной травы и листьев для повязки.

Олан к этому времени уже заканчивал свежевать тигра.

– Как сиху? – спросил сын Сиума, положив рыбу и листья с водой там же, где лежала добытая им коза.

– Дочь Арны так и лежит. Олан заглядывал в пещеру, сиху не двигалась.

– Сиху сильно ударилась. Нуо перевяжет раны Олана.

– Нуо хочет заменить Эяо? – не сдержал усмешку сын Нома.

– Нуо не хочет, чтоб Олан свалился с лихорадкой. Нуо не будет нести Олана через весь лес.

Сын Нома с улыбкой отложил нож и подошел к другу. Сын Сиума промыл его раны водой, приложил размятую лечебную траву, накрыл все большими листьями и закрепил лианой. После этого Олан поменял повязку на ноге Нуо. Сын Нома вернулся к своей работе, а Нуо спустился в лес за дровами.

Уже сгущались сумерки, пора было устраиваться на ночь. Олан занес в пещеру шкуру тигра, добытые Нуо мясо, рыбу и лиственные мешочки с водой. Нуо принес несколько охапок дров. Запах крови привлекал хищников, и на входе в расщелину начинали мелькать легкие тени.