Доказательство чести
Шрифт:
Третья копия оказалась у Пащенко. Кусков мыслил разумно и отправил диск транспортному прокурору. Эфиоп, из-за которого заварилась вся каша, был застрелен на железнодорожных путях, дело об убийстве контролировала транспортная прокуратура. Так что Пащенко в списке получателей записи оказался не случайно.
Наконец, четвертый диск лег на стол начальника УБОП. Тот быстро понял суть содержимого конверта и тут же вызвал к себе сотрудника, начавшего и закончившего отработку заявления гражданина Рожина. Потом тот сел за стол и вместе с оперативниками быстро разработал план задержания
Группа захвата прибыла в ресторан и там получила шокирующее известие о том, что восемь минут назад Зинкевич вышел из здания в сопровождении какого-то крепкого, похожего на боксера мужика. Дальнейшие поиски ни к чему не привели.
Охранник у входа сообщил, что официант и мужик уехали на такси, а халдей, подгоняющий тачки к входу машины, шепнул, что знает этого типа. Так уж вышло, что однажды тот определял его в места лишения свободы. Бедолага три года жил в тех краях, где в июле холодно даже в пальто, и не запомнить этого благодетеля в лицо не мог. Вот только фамилия опера вылетела у него из головы. Как он ни силился, ничего толкового из своей памяти не извлек.
— А в каком районе он тебя прессовал? — спросили оперативники.
— А в Центральном. — Халдей сплюнул под ноги, демонстрируя полное презрение к судьям и ментам. — Фамилия у него такая… Ваша, полицейская. Сейчас вспомню…
Прослушав запись, Пащенко тут же позвонил Копаеву.
— Антон, нужно срочно взять в «Третьей пирамиде» типа по фамилии Зинкевич.
— Уже еду.
Кто не стал суетиться, так это Лукин. Он открыл свой сейф и спрятал диск. Зачем ему Зинкевич? Этот субъект председателю совершенно не нужен.
Не делая лишних движений, он снял с телефона трубку, набрал номер председателя суда Центрального района и спросил:
— Виктор Аркадьевич, кто у тебя сегодня на арестах сидит?
— Марин. А что случилось?
— Ничего. Пусть этот Марин мне сейчас перезвонит.
Ровно через три минуты судья набрал номер председателя.
— Игорь Матвеевич, я хотел принести свои извинения. Возможно, я был чересчур резок в вашем кабинете…
— Я не по этому поводу. Сегодня тебе привезут для ареста официанта из ресторана «Третья пирамида». Его фамилия Зинкевич. Я очень хочу знать, кто за него будет просить.
— Просить освободить или закрыть?
— Раз я не уточняю, тогда какая разница?
— Я вас понял. А кто привезет этого Зеленчука?
— Не Зеленчука, а Зинкевича! Запиши, судья!.. А привезет его, скорее всего, УБОП.
К нужному пункту Лукин всегда шел самым коротким путем.
Уже под вечер, около пяти часов, ему позвонил Марин и доложил:
— Игорь Матвеевич, как вы и говорили, убоповцы Зенчука привезли.
— Я не говорил, что привезут Зенчука. Я сказал, что привезут Зинкевича. И что?
К вечеру случилось то, на что надеялся неизвестный отправитель кассет. Все получатели бандеролей сделали однозначный вывод о том, кому была выгодна такая рассылка. Показания Зинкевича, стоящего на подоконнике и говорящего в микрофон с петлей на шее, устраивали лишь Кускова, но никак не всех прочих участников этого дела.
— Все,
Он знал Копаева и Пащенко много лет и понимал, что они преследуют в этом деле свой интерес.
— Я принимаю решение на задержание Шебанина. Руководство торопит, да и я вижу, что доказательств, которые можно было бы объяснить совпадением, накопилось уже чересчур много. Беда только в том, что мои люди потеряли Локомотива.
— А надо было не спать, когда он сваливал! — пожурил старого знакомого Копаев. — Не думаю, что Локомотив улетел со своей женой на дельтаплане прямо из окна семнадцатого этажа. Они ведь вместе пропали?
— А ты откуда знаешь?
— Я догадываюсь, Земцов. У меня способность такая сверхъестественная — предвосхищать тот момент, когда доблестная полиция начинает терять нюх.
— С каких пор менеджеры строительных компаний получили такой талант?
— С тех самых, как его утратили полицейские. На наблюдение, конечно, опять собровцы выставлены?
— А где я тебе столько оперов наберу, чтобы в городе работать? — обиделся Земцов. — Да еще перед подъездом одного-единственного бандюка ночевать?! Конечно, СОБР.
— А я тебе уже много раз говорил, что СОБР необходим только тогда, когда нужно вышибить дверь или сломать гараж. Или не говорил? Эти мальчонки в масках так же похожи на чутких оперативных работников, как бультерьеры — на служебно-разыскных собак. Ты когда-нибудь видел мента-кинолога, который шел бы по следу с булем?
— Ладно-ладно, — примирительно пробормотал Земцов. — Не видел. Антон, мои люди сейчас вокзалы и КПП зацепили, казино шебанинские шерстят, так что, может, и я чем-то помогу Пермякову.
Вряд ли главный по бандитам чувствовал вину за своих коллег. По большому счету Пермяков для него был никем. Да и по малому — тоже. Звонил он Копаеву исключительно из старой дружбы.
«Пусть так, — решил Антон. — Не важно, ради чего он звонит, главное, что идет в том же направлении».
А в это время добрая половина сыщиков, отрабатывающая вокзалы, аэропорт местного значения и контрольно-пропускные пункты, теряла время даром. Яков Шебанин по прозвищу Локомотив никуда не уезжал и не собирался этого делать в ближайшее время. Он отлично знал стандартные методы работы разыскников и принял единственно правильное решение.
Подлиза скоро сгорит, это очевидно. Парень принадлежит к тем самым людям, которые в момент шухера начинают метаться и пускать дым. Тот валит столбом и привлекает своим видом и запахом всех копов в городе. Вова Грошев сейчас обязательно ослушается, из Екатеринбурга не уедет, хотя в отличие от него, Локомотива, имеет для этого неплохие шансы. Он прибьется к толпе каких-нибудь отморозков, чудящих на ниве беспредела, и окажется в наручниках во время первой же дурацкой кабацкой пьянки.
Опера скоренько поймут, кто попал им в руки. Они начнут трясти его как грушу и обязательно расколют. Локомотив знал, что Подлиза не продаст напрямую. У него хватит для этого мужества. Но вот чтобы не повестись на мудреные разводки ментов — тут у Грошева маловато ума.