Доклад о военных преступлениях на территории Чеченской республики 1994-2004 г.г.
Шрифт:
БОМБИЛИ ВСЕХ ПОДРЯД
Все мирное население Чеченской республики вне зависимости от национальности и вероисповедания подвергалось массивным бомбовым ударам с воздуха, обстреливалось артиллерией с земли. Ведь никто не спрашивает фамилию или имя перед тем, как превратить дома в груду искореженных плит. Были убиты тысячи детей, уничтожены тысячи стариков. Они — самая незащищенная часть населения. Все жители, проживавшие тогда в Чеченской Республике стали жертвами военного преступления властей РФ: военными были отброшены любые формы человечности и морали. Применялось запрещенное для городов с мирными
Мой дед по материнской линии Жеребцов Анатолий Павлович, проработавший 25 лет на главной телестудии г. Грозного кинооператором-документалистом, погиб в начале первой чеченской — под обстрелом в больнице № 2 на улице Первомайской.
Участник Второй мировой, знаток шести языков (на чеченском и ингушском он говорил в совершенстве) погиб при обстреле российскими войсками.
На дом бабушки Элизабет (по национальности польской еврейки), в грозненском районе «Минутка» российский самолет сбросил бомбу: ее тело не было найдено, равно как и тела её соседей — самых разных национальностей.
Все, у кого была финансовая возможность, постарались как можно быстрее выехать из объятой войной республики. А у кого такие возможности были? Смотри выше: несколько лет — ни пенсий, ни пособий, и хлеб — в драке…
Самой беззащитной частью населения оказались старые одинокие немощные люди. Преимущественно русские. Или, как принято называть на моей многонациональной родине, людей европейско-славянских корней — «нечеченцев». Чеченцы и ингуши никогда не бросают своих стариков и детей.
Правительство не создавало никаких условий для того, чтобы мирное население могло спокойно выехать из республики. Не были предоставлены теплые дома или достойные пособия для жизни. Многие, выехав из республики и поночевав на скамейках в парке или на вокзалах, наголодавшись и попав в неприятности, возвращались под бомбы, так как просто не были приняты в других регионах.
Чеченцы, у которых считается долгом родниться даже с самыми дальними людьми из своего тейпа (рода), выиграли в битве за выживание перед всеми другими этносами, оказавшимися в зоне преступного конфликта, который развязали власти РФ.
Я считаю, что в этот момент и началось главное разделение всех мирных граждан, до этого дружественно соседствующих.
«10 ноября 1995 года. Потом мы вернулись, хотели квартиры продать. Но никто не купил. Тетя Валя подумала, и решила, что тут ее муж похоронен, родные. Что, наверное, не нужно уезжать. Может быть, будет мир? Мама любит Грозный.
И мы остались»
В ПЕРВУЮ ЧЕЧЕНСКУЮ ВОЙНУ
Все мирные жители были равными между собой: вместе ходили за водой на колодцы, вместе прятались в подвалах, вместе пекли хлеб и спасали детей. В нашей однокомнатной квартире по улице Заветы-Ильича одновременно проживало 11 соседей-беженцев: разных национальностей и вероисповеданий.
Боевиками в первую чеченскую становились те, чьи родные (мать, отец, брат, сестра, ребенок) погибли при бомбежках или артобстрелах, а они могли держать в руках оружие и воевать. Боевиков в первую чеченскую войну мирные жители называли «ополченцами» т. к.
Характерно то, что среди «ополченцев» были как чеченцы, так и нечеченцы: представители других народов для которых Чеченская Республика также являлась родиной: русские, ингуши, армяне, цыгане, татары и другие. Известны случаи, когда российские солдаты переходили на сторону «ополченцев», видя в их сопротивлении справедливость.
История одного русского солдата Дмитрия в те годы была хорошо известна на территории Чеченской Республики: он храбро сражался на стороне «ополченцев» и погиб в боях в селении Бамут. О службе в армии РФ рассказывал: «Дедовщина, издевательства, полное вырождение…»
ГЕНОЦИД
Раскол и ненависть по национальным признакам достигли своего апогея к 1996 году, после того как представители российской армии, по свидетельствам десятков очевидцев, а также имеющимся фото- и видео-документам, устроили настоящую бойню: убили множество чеченских женщин, стариков и детей в селении «Самашки» в 1995 г. (И продолжили зверствовать в 1996 г.)
«7 апреля 1996 года. Тетя Амина сказала, что в селе Самашки убиты военными много жителей. У нее там брата убило и всю его семью: жену и детей. Мама сидит и курит сигарету. Как я терпеть не могу сигареты! Она меня бьет полотенцем, если я их ломаю. И тетя Амина сидит и курит. И обе плачут. А дядя армянин по имени Эдик исчез. Просто пропал. В его дом поселились какие-то люди. Нерусские.
Поля».
«24 апреля 1996 год. Опять я на рынке торгую. А что делать? Надо жить дальше!
С утра наторговала немного. Купила пирожок с картошкой. Учу чеченский язык.
По-русски теперь мало кто говорит. Книжку мне тетя Марьям дала. Там есть слова:
„Ха це хую?“ — как тебя зовут.
„Хо ху дешь ю?“ — что ты делаешь?
И другие.»
Ненависть к «нечеченцам» крепла от горя и обид. Ненависть подпитывалась жаждой наживы среди преступных элементов, которые заглядывались на обставленные квартиры «нечеченцев» с откровенным желанием убить и пограбить.
Стали звучать призывы о том, что убить любого «нечеченца» великое благо.
Всех «нечеченцев» объявили вне закона в 1996 году.
Хочу пояснить, что среди чеченцев и ингушей немало порядочнейшие людей, которым подобные заявления пришлись не по нраву: ведь с «нечеченцами» многие роднились и жили рядом годами. Несмотря на чудовищную депортацию по указу Сталина в 1944 году, издевательское обращение сотрудников НКВД при высылке с родных земель, возвращенцы нашли в себе мужество и доброту, позволившие им мирно соседствовать с «нечеченцами».
Но были и те, кто подхватили, как знамя, призыв убивать своих соседей и захватывать их имущество. В 1996–1998 годах: убийство и захват имущества «нечеченцев» т. е. русских и всех остальных были поставлены на поток. Их называли «русская свинья» (Гъаски хак). Те чеченцы, которым человечность не позволяла подобных действий, были вынуждены не вмешиваться в происходящее или бежать из республики, так как за помощь «русскому населению» можно было получить от «своих» пулю или нож. За это могли даже казнить как «предателей».