Доклад о военных преступлениях на территории Чеченской республики 1994-2004 г.г.
Шрифт:
Миф № 1: «Геноцид был только против чеченцев»
Из моего Доклада понятно, что население Чеченской Республики было мультикультурным и многонациональным. Поэтому власть повинна в геноциде по отношению ко ВСЕМ жителям, но не к одному конкретном народу. Ибо первыми погибли русские старики в столице, а потом уже чеченские дети в селах.
Мне как человеку, видящему общий масштаб катастрофы, не находящему «правду одной стороны» достоверной, понятно, что изменять реальность — удел факиров, пускающих пыль в глаза.
Действительно, в 1991–1994 годах о слове «геноцид» мы ничего
«3 июня 1996 года. Попали под обстрел. На рынке „Березка“. Кто-то танк взорвал.
Потом военные хватали людей и тащили их в машины. Женщины дрались, не давались забирать. Мама предупредила Валю из дома напротив, у которой муж ингуш, чтобы она Башира и Мансура из дома не выпускала. Башир такой злой стал. Камни в меня кидал, обзывал русской тварью. А у самого мама русская. Но он гордится, что у него фамилия папы!»
К 1999 году в нашем четырехэтажном доме остались всего две русские семьи.
Многие были изгнаны, зарезаны, избиты, запуганы и так далее.
Каждую ночь люди боялись спать: ведь в любой момент могли ворваться и убить.
Нас спасло то, что отчим мой был — чеченцем.
Важный факт: чеченцы не признают никаких бумаг или документов, поэтому для них главное свидетельство — это свидетельство другого чеченца. Мой отчим был человеком работящим, уважаемым и всем клялся, что отец моего отца — чеченец (хотя знать наверняка этого не мог). Моя бабушка — польская еврейка, всегда скрывала сей факт. Но это утверждение о моем отце спасло нас с матерью от неминуемой и страшной гибели. Внешне мы никак не выделялись среди толпы: длинные платья, платки, чеченская речь (обиходные фразы).
При этом российских военных, пришедших истреблять всех нас — жителей Чечни, мы тоже боялись: они вели себя безрассудно и жестоко по отношению ко всем жителям (русским жителям доставалось больше их гнева, так как их считали «пособниками чеченцев» или «сочувствующими чеченцам»)
Во время кровопролитных военных действий в Европу потянулись вереницы чеченцев сдаваться в беженцы, т. е. просить политическое убежище.
А также вереницы аферистов из Дагестана, Ингушетии и других регионов РФ, косивших под «чеченцев». Таким людям оказывалась огромная материальная помощь и великие блага, о которых мы даже не могли мечтать, ползая среди руин без хлеба и воды!
Журналисты и правозащитники в своем большинстве твердили только о том, что было выгодно, а европейские диаспоры чеченцев поддерживали рассказы о геноциде, естественно, соблюдая только свои интересы.
Таким образом, обманутыми оказались в итоге все, кроме жуликов и богачей, имевших 30 000 р. на оформление документов для выезда заграницу одного члена семьи — (сравнение: в нашей семье в то время не всегда было и 10 рублей на весь день).
Социальные пособия в Европе за несколько месяцев «оправдывали» вложения (семья: минимум пять человек умножить на 30 000р. = 150 000 рублей) а также в перспективе была новая сытая жизнь.
А все «нечеченцы», мучавшиеся в Чечне, опять оказались в отчаянном и жутком положении: у них были неправильные фамилии, и они не умели ловко врать, что «потеряли паспорта». О них молчали, их предали, их
Они оказались не нужны никому: ни родине, ни в других регионах России, ни в Европе. Правозащитники и журналисты о них молчат.
О «НЕЧЕЧЕНЦАХ» БУДУ СВИДЕТЕЛЬСТВАТЬ Я
Миф № 2: «Российскую армию в Чечне радостно встречало мирное население»
Что касается этого мифа, то могу свидетельствовать, что никогда: ни во время первой войны, ни во время августовской войны 1996 года, ни во время второй чеченской — никто из известных мне мирных жителей не встречал и не приветствовал российскую армию.
Люди боятся войны, крови и смерти.
Люди не хотят быть убитыми.
Мирные люди всегда стараются держаться подальше от военных.
«Ополченцев» в 1996 году начали называть «боевиками», и вести они стали себя более неприязненно по отношению к «нечеченцам». Однако к «боевикам» отношение все равно осталось двоякое: Среди боевиков были лица, которые помогали мирному населению ВСЕХ национальностей, продовольствием, и медикаментами, поэтому большинство жителей относились к ним терпимо и даже с симпатией.
В большинстве случаев «боевиком» являлся житель, у которого погибла под бомбами вся семья, и который взял в руки оружие. Были такие, кто просто примазался, изображая из себя «боевика» с целью убить и пограбить русских соседей («нечеченцев») в неограниченном количестве, а так же были боевики-наемники, о которых мне практически ничего неизвестно, так как с мирными жителями они никаких контактов не имели и держались особняком в горах и лесах.
ПЫЛИНКА
О «геноциде чеченцев» знают по всему миру
Неправда тут мелкая как пылинка. Пропущена фраза «жителей Чечни». Попадет такая пылинка в глаза современному журналисту или правозащитнику, он сощурится, прослезится и… ничего, можно жить дальше: это ведь совсем маленькая ложь! Да к тому же откуда ему знать правду, если его под бомбами никогда не было.
Я хочу, чтобы вы поняли: геноцид действительно был, но — для ВСЕХ жителей ЧР.
Он исходил от власти: правительство воевало со своим же народом!
Зеркальными отражателями геноцида явились: преследование и уничтожение «нечеченцев» в ЧР, и преследование и пытки в тюрьмах для чеченцев в других российских регионах. Разделение и власть. Древний закон подлецов. Одураченные народы, нищета и голод способствовали смуте.
Отправив на Чечню танки, власти РФ предали своих неготовых к войне солдат и официально признали нас — мирных жителей — «чужими», «врагами», «теми, кого нужно уничтожить».
«18 января 1995 год. У него не было ног. Они сгорели. Он сам попросил. Так сказал Али, который живет через квартал от нас. Али тринадцать лет. Это он убил. А потом он плакал, потому что убивать страшно. Он убил из пистолета. Бабка Нина крестилась, и все плакали. Али отдал тетям письмо. У того солдата написано так: „… Береги дочек. Мы спускаемся к Грозному. Нет выбора. Мы не можем повернуть, наши танки навели на нас пушки. Если мы повернем — это предательство. Нас расстреляют. Мы идем на верную смерть. Прости…“.
Тети хотели выбросить письмо, а мама положила его туда, где книги».