Доктор Ахтин
Шрифт:
Я хочу сказать, но только хрипящий звук из горла и сильная боль, словно оно обожжено кипятком.
Женщина тоже слышит звук и поворачивает лицо в сторону моего лица.
Наши взгляды встречаются.
Я вижу, как резко бледнеет лицо. Она отпрыгивает от меня и быстро выбегает из комнаты, громко захлопнув за собой дверь.
И только теперь я смотрю по сторонам. Повернуть голову страшно, — я не уверен, что смогу это сделать. Если вдруг окажется, что я вообще не могу двигаться — только глазами — то будет очень грустно. Я думаю о том, что, может, я зря оставил Тростниковые Поля, может, надо было еще поискать Богиню, может, я был недостаточно терпелив.
Белые
Я лежу на кровати в почти пустой комнате.
Моё тело полностью обнажено.
Я вижу свои ноги, но и только — я совсем не чувствую их. Как бы я не пытался пошевелить пальцами ног, ничего не происходит.
Тем не менее, когда слышу приближающиеся быстрые шаги, и дверь открывается, я улыбаюсь.
Мужчина в белом халате. За его спиной женщина в синем костюме. Спокойное, я бы даже сказал, равнодушное лицо у доктора, стоящего надо мной. Он смотрит на меня и говорит с некоторым удивлением в голосе:
— Смотри-ка, ты, очухался!
Он светит мне в глаз маленьким фонариком, и я инстинктивно зажмуриваюсь, пытаясь спрятаться от пронзающего мозг луча. Но он разводит рукой моё веко и проникает лучом в глаз.
— Слышишь меня? — спрашивает доктор, убрав фонарик. — Если не можешь сказать, моргни.
Сосредоточившись, я хрипло произношу слово:
— Да.
— Молодец, — кивает доктор удовлетворенно. Затем, переместив взгляд вниз, говорит, обращаясь к женщине:
— Почему он не зафиксирован?
— Так я же его перестилала, а он вдруг глаза открыл, я и побежала за вами, — отвечает женщина виновато.
Я чувствую, как мою правую руку привязывают жестким ремнем к кровати.
— Внимательнее надо быть с ним, Марина Васильевна, — вздохнув, говорит доктор. — Хоть он и кажется обездвиженным, но, тем не менее. Кстати, надо провести некоторые диагностические исследования.
Мужчина поворачивается и уходит.
Перед моими глазами появляется лицо женщины. Я вижу пористую и морщинистую кожу, мешки под глазами, родинку на левой щеке и злость в глазах.
— Я тебя не боюсь, козел, — говорит она.
Она переходит на левую сторону и фиксирует мою левую руку. Затем привязывает ноги, хотя необходимости в этом нет.
Когда она уходит, я думаю о той роковой роли, что сыграет в её жизни маленькая родинка на левой щеке. Очень скоро у женщины отпуск, который она проведет вместе с подругой на берегу моря. Она с удовольствием будет подставлять лицо солнцу, которое ускорит процесс, — через полгода женщину сожрет опухоль по имени меланома.
Я лежу привязанный к кровати в пустой белой комнате без окон. Над головой яркий свет от лампы. В его свете обнаженное тело кажется мне неестественно белым, словно оно умерло, а мой мозг жив. Дверь, в которую входили и выходили люди, кажется мне тоже белой. Она сливается со стенами, создавая ощущение мертвой белизны, когда взгляд тоже умирает, погружая сознание в безумие жизни.
Я думаю о том бесконечном времени, когда я шел по Тростниковым Полям на своих ногах. Когда не было яркого света, и каждый мой шаг сопровождался шелестом-шепотом тростниковых листьев.
Прекрасные мгновения бесконечности — сейчас я сожалею, что сделал шаг в бездну.
3
В сумочке, лежащей в кресле, зазвонил телефон, и Мария Давидовна, протянув руку, взяла его. Глянув на бегущую строку внизу экрана, она сжала
— Да, Иван Викторович, я слушаю.
— Я так и подумала.
— Да, конечно, я буду рада, если вы меня заберете.
Она закрыла телефон-раскладушку и задумчиво посмотрела на свое отражение в зеркале. На неё смотрела уставшая женщина в возрасте, и в глазах была радость. Не смотря на то, что Парашистай — серийный убийца, сама перед собой она не скрывала своих чувств — она рада, что он вернулся.
Мария Давидовна в этот холодный субботний день была дома. Уехать из города на выходные не удалось, — хотя подруга звала на дачу, пообщаться у камина, — и причиной тому была она сама. Всю прошедшую неделю она просыпалась утром с ощущением того, что в жизни скоро должны произойти сильные изменения. Ничего конкретного не было — ни во снах, ни в реальности, но каждый день в эту неделю она чувствовала приближение чего-то неизбежного. Она боялась этого, и с нетерпением ждала приближения выходных.
Капитан Вилентьев только что сказал ей, что Парашистай вышел из комы. И через полчаса он заедет за ней.
Мария Давидовна улыбнулась своему отражению и отошла от трюмо. Подойдя к столу, она извлекла из него конверт. В нем ключ и листок бумаги, на котором красивым аккуратным почерком написаны рифмованные строчки. Прежде чем сложить письмо в сумочку, она снова прочитала его, хотя знала написанное наизусть:
Другой будет сорок четвертым, Вскоре — континент станет мертвым. Страны Востока, где людей миллиарды, Братской могилою станут однажды. Светило больное сильнее сияет, Черную Землю в пустыню меняет. Здесь — человек без лица закроет спиной, Стремительной власти мнимый покой. Хозяин реальный будет убит, В пламени ярком столица сгорит. Море часть суши собой поглотит. Незримый убийца повсюду сидит. У Бога на поле трава засыхает, Ему все равно, Он давно ничего не желает. Однако, чрез годы и мрак, Вернется на землю божественный знак. Тебе же, Хранитель, жизнь отдана, Чтоб нетронутой стояла стена. Чтоб Богиня в тиши Тростниковых Полей Не слышала этих ужасных вестей.Она получила это письмо через два дня после событий конца августа. Парашистай в коме, а она читает строки адреса отправителя на конверте — Михаил Борисович Ахтин. Она помнила, как трясущимися руками отрывала край конверта и доставала письмо. А, прочитав, не сразу поняла его смысл.
Когда же до неё дошло, что могут означать эти строки, она долго не могла прийти в себя. Приняв на веру всё и сразу, Мария Давидовна с нетерпением ждала возвращения предсказателя. В послании всего лишь общие слова, но если они сбудутся, то превратятся в ужасную реальность.