Доктор Данилов в кожно-венерологическом диспансере
Шрифт:
Данилов оторвался от чтения и встретился взглядами с главным врачом.
«Проклятая привычка читать во время собраний, — обреченно подумал он, предвкушая публичную выволочку. — Нет, давно надо было научиться спать с открытыми глазами. Вон, доктор Бондарь на „Скорой“, говорят, вызова умудрялся обслуживать, так и не просыпаясь…»
— Владимир Александрович, вам неинтересно то, что я говорю? — «взяла разгон» главный врач.
Врать не хотелось, поэтому Данилов предпочел промолчать.
— Почему вы позволяете себе
— Извините, — выдавил из себя Данилов, надеясь, что главный врач удовлетворится и оставит его в покое, но не тут-то было.
— Вы, наверное, считаете себя самым умным? — В голосе Марианны Филипповны зазвучало откровенное ехидство. — Настолько умным, что можно и тем, что говорит главный врач, пренебречь, все равно она ничего умного не скажет? Что вы молчите? Ответить нечего?
Внутри Данилова словно распрямилась некая, очень долго сжимаемая пружина. Он встал и ответил, раз уж попросили. Вернее, вежливо поинтересовался:
— Скажите, пожалуйста, Марианна Филипповна, известно ли вам, на каком автомобиле приезжал на работу доктор Сорочинец?
— Насколько мне известно, у него был большой черный «Лексус», — не задумываясь, ответила главный врач. — Но какое это имеет отношение к вам?
— Да, если точнее, то он ездил на трехсотпятидесятом «Лексусе», — продолжил Данилов, пропуская последний вопрос главного врача мимо ушей. — Я его машины не видел, но мне о ней рассказали. Причем сразу несколько человек, а не один. В том ключе, что доигрался, мол, Сорочинец, теперь придется ему свой «Лексус» продавать, чтобы откупиться.
— Если вам нечего сказать по существу, то садитесь и разрешите мне…
— Это как раз по существу, Марианна Филипповна, — заверил Данилов. — Вы столько говорите о том, как администрация следит за порядком в диспансере, за тем, чтобы никто из сотрудников не нарушал бы закон, ваши «санитарные» обходы похожи на обыски, но при всем том вы не замечаете того, что один из врачей разъезжает на машине, для покупки которой ему десять лет надо копить зарплату! Всю, до копеечки. Ни есть, ни пить и за квартиру не платить. Как-то странно, вы не находите? Вот теперь у меня все.
Данилов сел на свое место.
— Зато у меня не все! — Марианна Филипповна налилась багрянцем и поджала губы. — Это что за намеки вы себе позволяете, а?! Вы хотите сказать, что мы не видим дальше своего носа или еще что похуже?! К чему вы вспомнили про машину Сорочинца?!
— К слову, — не вставая, ответил Данилов.
— Откуда вы можете знать, как он купил свой «Лексус»?! Почему вы беретесь судить о людях по тому, на какой машине они ездят?!
Пришлось снова встать и внести ясность:
— Я не берусь судить о людях по марке их автомобиля, я просто удивляюсь тому, как вы, тратя столько сил на поддержание порядка в ва… нашем диспансере, не замечаете кое-каких очевидных фактов, сильно
— Может, он взял его в кредит? — предположила главный врач. — А вы…
— Вы снова меня не поняли, Марианна Филипповна, — перебил Данилов. — Я не о том, на какие деньги наш коллега купил свой «Лексус». Я о том, что сказав «а», надо говорить и «б» или не говорить вообще ничего.
Дискуссия проходила при полном, абсолютном молчании остальных сотрудников диспансера. Даже представители администрации воздержались от негодующих замечаний. Все сидели и слушали, никак не выказывая своего отношения к происходящему, переводя глаза с главного врача на Данилова и обратно.
— Теперь-то мне все ясно, Владимир Александрович! — многозначительно протянула главный врач. — Все! Вопросов больше не имею.
Данилов снова сел. Он прекрасно понял, что хотела сказать главный врач. Не то, что она поняла сказанное насчет «Лексуса», а то, что ей стало ясно, почему Данилов сменил столько мест работы.
«Поздравляю, Вольдемар, — сказал он себе, уже жалея, что не смог сдержаться. — Высказался, отвел душу. Так и до окончания испытательного срока не дадут доработать».
Журнал Данилов больше не открывал. Не потому, что собрание стало интереснее, а потому, что главный врач то и дело посматривала в его сторону. Закончилось довольно быстро. «Так можно и прямо сегодня без работы остаться. Уволит с выговором за нарушение дисциплины как не выдержавшего испытательного срока. Статья восемьдесят первая трудового кодекса, часть шестая. Расторжение трудового договора по инициативе работодателя вследствие однократного грубого нарушения работником своих трудовых обязанностей. Елена так часто поминает в рассказе о рабочих делах эту статью, что хочешь не хочешь, а запомнишь. С такой записью в трудовой книжке искать новую работу будет весьма проблематично — восемь из десяти дверей будут автоматически передо мной закрываться.
Интересно, можно ли считать чтение на собрании нарушением трудовой дисциплины? — подумал Данилов. — А какая, впрочем, разница? Захотят — так во время следующего „санитарного обыска“ шприц в мусорку подкинут. Это уже будет настоящее грубое нарушение. Надо ж было так влипнуть… Ладно, снявши голову, по волосам не плачут. Буду работать. Еще, чего доброго, и главного врача с заведующей пересижу. Вот, правда, не факт, что на „Лексус“ заработать удастся, ну так хрен с ним, с „Лексусом“. Не жил хорошо, так нечего и начинать».