Доктор Данилов в Склифе
Шрифт:
— Сусей-пусей-утутусей не принесу, — пообещал Данилов. — Из сладкого чего хочешь?
— Сладкого не надо! — испугался Полянский. — Я за время болезни ужасно поправился.
— Гипс снимешь – сразу все растрясешь! — уверенно заявил Данилов. — Долго ли умеючи…
Тем не менее вместо тортов и пирожных он купил Полянскому яблок, абрикосов и винограда. Не забыл и про диски, набрал гангстерский «интернационал» – один американский боевик, один британский, один французский и для разнообразия добавил к ним парочку комедий. Комедии Полянскому нравились любые,
Позвонив в дверь, Данилов приготовился к долгому ожиданию, пока Полянский встанет, пока допрыгает до двери, но тот открыл почти сразу.
— Ты что, под дверью меня ждал?
— Нет, просто мимо проходил, — ответил Полянский и ушел, точнее – ускакал на костылях в комнату, давая Данилову возможность войти в прихожую.
— Резв ты, сокол ясный, — оценил скорость передвижения Данилов.
— На трех ногах-то сподручней, чем на двух! — парировал Полянский и утрированно-капризным тоном спросил: – А что ты мне принес в таком большом пакете?
— Фрукты и фильмы.
— Фильмы давай сюда, а фрукты положи в холодильник!
— Слушаюсь, сэр! — гаркнул Данилов, отдал Полянскому диски и пошел на кухню.
Холодильник у Полянского был под завязку забит продуктами. «Это что-то новое», — подумал Данилов. В былые времена холодильник был полон едва ли наполовину, и основную часть содержимого составляли колбасы и пиво. Теперь же – йогурты и творожки. На таком питании сильно не растолстеешь.
В квартире без труда угадывалось Катино присутствие. Коллекция кокетливых фартучков на кухонной стене, магниты с кошечками на холодильнике, клетчатая клеенка на кухонном столе, какие-то вазочки в комнате… Про ванну вообще говорить было нечего, она напоминала парфюмерный магазин.
«Да-а, — моя руки и одновременно оглядываясь по сторонам, подумал Данилов. — Кажется, Игорька крепко взяли за жабры…»
От предложения «попить чайку» Данилов наотрез отказался.
— Я проведать тебя пришел, а не чаи распивать.
— Тогда возьми хотя бы яблоко. — Полянский кивнул на большую вазу с яблоками, стоявшую на журнальном столе.
— Спасибо. — Данилов взял яблоко, подбросил его в руке и спросил: – Помнишь, как мы на втором курсе жонглировать учились?
— Помню, я три предмета освоил. А года два назад попробовал – ничего не получилось.
— Поупражняемся? — предложил Данилов. — Яблок хватит. Заодно и будет повод люстру сменить…
— Люстру меня и без повода уговаривают сменить, — проворчал Полянский. — Нормальная ведь люстра, десять лет служит верой и правдой…
— Если тебя уговаривают сменить люстру, это серьезно!
— Ну, у нас с Катей вообще все серьезно, — подтвердил Полянский.
— Неужели к свадьбе дело идет? — Данилов надкусил яблоко и стал ждать ответа.
— Насчет свадьбы это ты поторопился. Женитьба очень серьезный шаг. Нам надо получше знать друг друга, присмотреться, притереться…
— И разбежаться! Что вылупился, разве я не прав?
— А я-то заждался! — Полянский изменил сидячее положение на полулежащее. Диван жалобно скрипнул. — Думаю,
— Слушай, отвали? — попросил Данилов. — Я тихо-спокойно сижу, никому не мешаю, яблоко ем, очень вкусное… Что ты кипятишься? Эмоции от лежачей жизни зашкаливают?
— И я же еще виноват! — Полянский схватился за голову, изображая отчаяние.
— Конечно, виноват, — согласился Данилов. — Кто же еще виноват, если не ты? Ладно, хватит пререкаться, лучше расскажи, как ты себя чувствуешь, и скоро ли с тебя снимут гипс и достанут оттуда золото и бриллианты?
— Максимум дней через десять, а то и раньше. В понедельник поеду к доктору, сделаю снимок…
— Недолго уже.
— Это ты так думаешь. Когда дома сиднем сидишь, время тянется очень медленно. Иногда вообще кажется, что оно остановилось.
— В неспешном ритме жизни есть свои прелести, — заметил Данилов. — У нас в Склифе…
— У вас в Склифе ужасно!
— С чего это ты так? Я чуть яблоком не подавился от удивления. Почему у нас ужасно?
— Да потому что место такое! Каждая больница имеет плохую ауру, но аура Склифа – это нечто! Пока я лежал в первой травме, на меня все время что-то давило…
— Тоска? — предположил Данилов.
— Больше чем тоска. Ужас какой-то, жуть… Словами это не объяснишь, но я находился в угнетенном состоянии.
— Все больные в той или иной мере находятся в угнетенном состоянии. Болеть вообще плохо. А тут еще – госпитализация, сутки в коридоре… Да в травме два часа полежишь в коридоре, потом две недели в себя приходить будешь! Я тебя понимаю…
— Ты меня совсем не понимаешь, Вова. — Полянский выпятил нижнюю губу и покачал головой, изображая одновременно и недоумение, и сожаление. — Дело не во мне, а в этом месте. Месте, которое буквально пропитано страданием. Месте, которое не пахнет смертью, а дышит ею…
— Игорь, а почему бы тебе не попробовать писать книги в духе Стивена Кинга или Дина Кунца? — Данилов, не понимавший, с чего это Полянский так взъелся на Склиф, попытался обратить разговор в шутку, а то и увести в сторону. — В тебе проглядывается недюжинный литературный талант. Все равно дома скучаешь, попробовал бы, вдруг получится.
— Я говорю серьезно, — обиделся Полянский. — И не надо со мной, как с идиотом. Просто хотел сказать, что Склиф – очень мрачное, даже зловещее место. Неприятное. Попадаешь туда, и сердце сразу сжимается. Ты не поверишь, когда домой возвращался, как только отъехал от Склифа на сто метров, так сразу все вокруг изменилось. Мир стал другим, обычным, а не мрачно серым. Ты не обижайся, Вова, может, ты там стал уже патриотом своего Склифа… Я просто делюсь впечатлениями. Понимаю, что приятных больниц в природе не существует, но из всех, где мне доводилось бывать, Склиф – самое гнусное место. Вспоминаю сейчас, он ведь и в студенческие годы меня угнетал, точно так же, как институт онкологии…