Доктор Крюк 4
Шрифт:
Я отошел подальше от штурвала и немногочисленных ночных бодрствующих на палубе, найдя относительно уединенное место возле укрытого парусиной «водолазного колокола», где ветер свистел в снастях особенно громко, заглушая остальные звуки. Здесь, под безразличным взглядом звезд, я решил объясниться с системой.
Закрыв глаза, я сосредоточился, вызывая интерфейс.
«Вежа», — мысленно обратился я, вкладывая в это слово все накопившееся раздражение. — «Нам нужно поговорить».
Ответ пришел почти мгновенно, женский голос в моей голове:
«Слушаю вас, носитель. Анализ текущей физиологической и психоэмоциональной нестабильности
«К черту твои рекомендации!» — оборвал я ее. — «Меня интересует другое. Как ты узнала, что я разгадал загадку Дрейка перед самой казнью? Про корову и перо?»
Наступила короткая пауза. Доля секунды, но мне она показалась значимой, будто система подбирала формулировку.
«Активация протокола „Феникс“ стала возможной благодаря резкому увеличению вашего очков влияния, — наконец отозвалась Вежа. — Сумма достигла критического порога, необходимого для оплаты процедуры, именно в момент получения вами новой информации, связанной с основной миссией — поиском наследия Дрейка и пути к Эльдорадо. Система зафиксировала когнитивный процесс решения задачи и последующее поступление очков влияния».
«Не темни, Вежа!» — Фыркнул я. — «Ты просто залезла мне в голову и прочитала мои мысли! Ты знала, о чем я думаю в последние секунды перед смертью! Ты использовала это знание, чтобы активировать „Феникс“, когда тебе это стало выгодно — чтобы не потерять своего носителя!»
«Доступ к когнитивным процессам носителя является стандартной функцией системы Вежа», — все так же невозмутимо пояснил искусственный интеллект. — «Это необходимо для анализа угроз, оценки ситуации, предоставления релевантной информации и тактических рекомендаций, а также для мониторинга состояния носителя и своевременного применения системных протоколов, таких как регенерация или использование способностей. Полный контроль над информационными потоками носителя — залог эффективности и выживаемости».
«Залог эффективности? Или залог твоего полного контроля надо мной?! Я тебе не лабораторная крыса, Вежа! Я не подопытный кролик, за каждым движением мысли которого ты следишь! Я не могу нормально думать, планировать, действовать, зная, что ты постоянно роешься в моем сознании! Это делает меня уязвимым! Предсказуемым! Ты можешь манипулировать мной, зная мои страхи, мои сомнения, мои планы!»
Я перевел дух, пытаясь взять эмоции под контроль. Говорить нужно было убедительно.
«Я требую, чтобы ты предоставила мне возможность блокировать твой доступ к моему сознанию. Я хочу иметь возможность думать о чем-то, не опасаясь, что ты тут же об этом узнаешь. Хочу иметь личное ментальное пространство. Называй это как хочешь — ментальный щит, режим тишины, что угодно. Но я должен иметь возможность закрыться от тебя, когда сочту нужным».
Снова пауза. На этот раз чуть длиннее. Я чувствовал, как система обрабатывает мой запрос, сопоставляя его со своими базовыми протоколами и директивами.
«Ваш запрос отклонен, носитель Крюков», — наконец прозвучал вердикт. — «Предоставление возможности блокировки доступа к сознанию носителя противоречит основным принципам функционирования системы Вежа. Это приведет к снижению эффективности анализа данных, невозможности оказания своевременной поддержки, риску неверной интерпретации угроз и потенциальному срыву основной миссии. Система должна иметь непрерывный доступ для обеспечения максимальной производительности
«Безопасности носителя или безопасности твоей миссии?» — ядовито уточнил я. — «Ты просто боишься потерять контроль, Вежа! Боишься, что я могу сделать что-то, что не вписывается в твои алгоритмы! Но пойми одно: я не смогу и не буду эффективно искать твое Эльдорадо, чувствуя себя под постоянным надзором! Мое сознание — это мой инструмент, и я должен им управлять сам! Если ты не дашь мне такой возможности, я…»
Я запнулся, понимая, что угрозы должны быть весомыми. Но отступать я не собирался. Эта постоянная слежка выматывала, лишала последней крупицы личного пространства, превращая мои собственные мысли в потенциальное оружие против меня же.
«Ты не поняла, Вежа», — продолжил я, стараясь, чтобы голос в моей голове звучал максимально убежденно. — «Дело не в моем комфорте. Дело в эффективности. Ты говоришь о срыве основной миссии? Так вот, если я буду постоянно ощущать себя под микроскопом, если буду знать, что каждая моя мысль, каждая догадка, каждый план немедленно становятся известны тебе — я стану бесполезен. Я начну сомневаться в собственных решениях, подозревать ловушки там, где их нет, инстинктивно скрывать информацию даже от самого себя! Моя паранойя станет главным препятствием на пути к твоему Эльдорадо. Ты получишь не эффективного носителя, а нервный, дерганый комок подозрений, который будет бояться собственной тени. Хочешь такого помощника в поисках величайших сокровищ мира?»
Я сделал паузу, давая ей время обработать мои слова. Я бил по ее же логике, по ее главной цели — миссии. Я объяснял, почему мое требование выгодно и ей самой в долгосрочной перспективе. Сотрудничество, даже с некоторыми ограничениями, продуктивнее саботажа, вызванного постоянным давлением.
Я ощутил нечто похожее на колебание. Не эмоцию, конечно, у Вежи их не было. Скорее, задержку в обработке, словно мои аргументы заставили ее пересчитывать вероятности, взвешивать риски. Она молчала дольше обычного.
«Анализ вашего психоэмоционального состояния и представленной аргументации показывает повышенную вероятность снижения эффективности носителя при сохранении текущего уровня ментального мониторинга. Риск саботажа основной миссии, как осознанного, так и неосознанного, вызванного психологическим дискомфортом носителя, оценивается как… значительный».
Я затаил дыхание. Кажется, лед тронулся.
«Система Вежа запрограммирована на достижение основной цели с максимальной эффективностью», — продолжала она. — «Учитывая предоставленные вами данные и потенциальные риски для миссии, система готова рассмотреть компромиссный вариант. Однако полное отключение мониторинга невозможно и критически опасно».
«Я не прошу полного отключения!» — быстро возразил я. — «Я прошу возможности временной блокировки. Щита, который я смогу поднять по своему усмотрению на короткий срок, когда мне нужно будет обдумать что-то действительно важное, не опасаясь немедленной утечки информации».
Снова пауза. Время действия, частота использования, возможные последствия… Это был настоящий торг.
«Компромисс возможен», — произнесла Вежа. — «Система может предоставить вам экспериментальную функцию „Омут Разума“. При активации данной функции будет создан временный барьер, искажающий и блокирующий передачу детализированных когнитивных данных от носителя к системе на ограниченный период времени».