Доктор на просторе
Шрифт:
– Ах, как жалко, - посочувствовал я, с превеликим трудом скрывая восторг.
– Но ничего страшного. Я проведу обход с сестрой Саммерс. Сегодня мы с тобой все равно не смогли бы встретиться - мне пришлось провести несколько тысяч операций.
– Только не поручай ничего важного сестре Макферсон, - предупредила меня Эдна.
– Она совершенно безответственная. Сегодня утром ухитрилась перепутать касторку с грелкой. И не задерживайся допоздна. Ладно?
Я энергично закивал.
– Пойду в лабораторию, - сказала она.
– Тампон возьму. Спокойной ночи, милый Ричард.
–
На обход я отправился, молясь, чтобы при анализе у неё обнаружились самые устойчивые к пенициллину стрептококки за всю историю науки. Пожелание, конечно, эгоистичное, но сестру Плюшкиндт и вправду следовало изолировать от общества.
Отделение я покинул совсем поздно, прихватив с собой медицинские карточки, чтобы закончить заполнять их уже дома. Проглотив в полном одиночестве холодный ужин, я разыскал в комоде Гримсдайка бутылку пива, и уединился в своей комнате. Когда я заполнил последнюю карточку, было уже за полночь, и мои мысли все чаще и чаще уносились к сестре Макферсон. Покидая комнату, я уже составил в голове план: войдя к ней, я нежно её поцелую и приглашу куда-нибудь пойти в пятницу. Она с восторгом согласится, а уже на следующее утро раззвонит об этом по всему Св. Суизину. Я понимал, что подобный поступок не красит джентльмена, но куда было деваться - в данном случае цель, безусловно, оправдывала средства.
Я был рад, застав сестру Макферсон в кухоньке одну.
– Ого, что-то ты поздновато нагрянул, - сказала она.
– Все ваши сегодняшние жертвы чувствуют себя нормально. Есть хочешь?
– Фу!
– Я поморщился и помахал руками перед носом.
– Ты что, матрас сожгла?
– Нет, это, должно быть, табак Джимми Бингхэма. Сколько тебе яиц?
Я насторожился. Теперь я и сам распознал мерзкую вонь бингхэмовской трубки, которую он после каждой трапезы закуривал с видом Гая Фокса* (*Фокс, Гай (1570-1606) - участник Порохового заговора с целью убийства короля Иакова I. Заговорщики заминировали здание парламента бочками с порохом).
– Ах, так Бингхэм заходил к тебе?
– Заходил? Ха! Да он сожрал целую сковородку!
Осмотревшись, я увидел рядом на столе тарелку с яичными разводами, на которой сиротливо торчали обглоданные ошметки бекона.
– А что, хотел бы я знать, он делает в моем отделении?
– требовательно спросил я.
Сестра Макферсон звонко рассмеялась.
– А ты разве не знаешь, что Бингхэм каждую ночь навещает меня здесь после твоего ухода? Я ведь прежде работала в профессорском отделении. Мы с Бингхэмом дружили.
– Ах, понимаю.
Соперника я вообще в расчеты не принимал, а, узнав, что он не кто иной, как Бингхэм, я попросту взбеленился. Посчитав, однако, что в глазах любой нормальной женщины сексуальной притягательности у Бингхэма не больше, чем у десятилетнего мальчугана, я решительно приступил к осуществлению задуманного плана.
– Эй! В чем дело?
– резко спросила сестра Макферсон, когда я, нежно обняв её, попытался впиться в её губы страстным поцелуем.
– Как в чем?
– тупо переспросил я.
– Поцеловать вот хотел... А что, нельзя?
– А с какой стати?
– пожала плечами сестра Макферсон.
– Я, кажется, тебя
У меня отвалилась челюсть.
– Да, но ведь ещё вчера мы...
– А сегодня я не хочу!
– отрезала она.
Я быстро сменил тактику.
– Пойдем куда-нибудь в пятницу?
– Нет.
Такого поворота событий я никак не ожидал.
– Но... почему?
– Потому что я уже обещала Джимми Бингхэму. Он меня часто куда-то водит. А теперь, если желаете выслушать отчет по отделению, мистер Гордон, то я к вашим услугам.
У меня перехватило дыхание.
– Благодарю вас, сестра Макферсон, - пролепетал я.
– Докладывайте.
Наутро я встал озлобленный и несчастный. Мало того, что Бингхэм фактически приговорил меня, обрекая на жизнь бок о бок с сестрой Плюшкиндт, но и благосклонность к нему сестры Макферсон, как всегда бывает в подобных случаях, сделала её в моих глазах вдвойне, если не втройне желанной. Она также положила конец медовому месяцу в наших с Бингхэмом отношениях после моего возвращения в Св. Суизин. Теперь меня все в Бингхэме раздражало. В последнее время он регулярно садился рядом со мной за обеденным столом, причем постоянно пытался завести разговор на наши больничные темы. Между тем, профессиональные беседы во время трапезы были в Св. Суизине строжайше запрещены, а нарушителям нередко приходилось платить штраф. Так вот, за обедом, Бингхэм ткнул вилкой в пирог с почками и заявил:
– Похоже, этот бычок страдал гломерулонефритом.
Я состроил страшные глаза и зашептал про штраф, но Бингхэм только пожал плечами.
– Я же про быка, старина. Тем более, что судя по срезу лоханки...
Я не выдержал и выразительно показал ему банан. Остаток трапезы Бингхэм провел на противоположном от меня конце стола.
На следующее утро, совершая традиционный обход, я с изумлением обнаружил в своих палатах сразу пять незнакомых физиономий.
– Откуда взялись эти рожи?
– спросил я сестру Саммерс.
– Еще вчера вечером их здесь не было.
– Их поместил сюда мистер Бингхэм.
– Бингхэм? Но ведь, черт побери, это мои резервные места! На сегодня у нас целых пять резекций желудка намечено! Какое право он имел занимать мои кровати?
– Их отделение было вчера дежурным, - кротко пояснила сестра Саммерс.
– Они имеют право распределять больных, когда тех привозит "скорая помощь".
– А что с ними такое?
Сестра Саммерс взяла со стола список вновь поступивших и пробежала его глазами.
– Все положены на обследование.
– На обследование!
– взорвался я.
Осмотрев всех пятерых, я убедился, что лишь один страдал от хронического запора, тогда как остальные четверо были абсолютно здоровы.
– Эй, Бингхэм!
– позвал я, когда этот негодяй появился в нашем коридоре.
– Какого дьявола ты забил мои палаты своими пациентами?
Бингхэм моментально нахохлился.
– Я имел на то полное право, старина.
– Чушь собачья!
– фыркнул я.
– Все они здоровы, как лошади. Держу пари, что ты принял их лишь потому, что не мог решить, острый у них живот или нет. А выставить их на улицу как симулянтов ты боялся. Кишка тонка.