Долг чести
Шрифт:
Дугал вернулся в дом через террасу и услышал приглушенные голоса. Там накрывали к завтраку. Возле двери он задержался, чтобы послушать, как щебечет София:
— Энгус, вчера ты был великолепен!
Мрачный голос возразил:
— Не справляюсь я с этими ливреями, перчатками и прочей чепухой. Я слуга, а не дворецкий.
— Знаю. Лучший слуга в графстве. Нужно послать сквайру того чудесного лондонского чаю. Какое счастье, что он одолжил мне тебя!
— Не нужен ему чай. Вы же знаете, сквайр ваш поклонник, как и мы все.
Значит, сквайр — поклонник Софии? Дугал сжал зубы. Наверное, деревенщина с красным лицом и жирной шеей. И такой осмеливается волочиться за Софией — прекраснейшей Софией?!
— Сквайр был так добр, — продолжала девушка. — Нужно съездить к нему сегодня проведать.
К собственному изумлению, Дугал разозлился. Даже руки сжал в кулаки. Черт возьми, он что, ревнует? Женщину, с которой лишь вчера познакомился? Просто он ужасно проголодался. Отсюда и раздражение. Скорее бы завтрак. Дело вовсе не в том, что неотесанный деревенский чурбан имеет виды на его будущую любовницу.
Дугал замер, вцепившись в ручку двери. Будущая любовница? С чего он взял? Однако мысль ему понравилась — и чем дольше думал, тем больше нравилась.
Разумеется, у Софии Макфарлин есть опыт. Она выросла среди игроков и прочих сомнительных господ. Да и держит она себя не как невинная девушка, а как умудренная дама света. Как раз это ему в ней и нравилось.
Невинные девицы никогда не представляли для Дугала интерес. Терять время на драматические сцены, слезы, упреки? Вот еще! Гораздо интереснее с женщинами, знающими, зачем живут на свете, умеющими получать удовольствие — и дарить удовольствие мужчине.
Он повернул ручку и вошел. На звук открывающейся двери София порывисто обернулась. Юбки взлетели вихрем. Глаза засияли, встретившись с ним взглядом.
Боже правый, как она красива. Дело не только в золотых волосах и поразительных голубых глазах. Как розовеют ее щечки и виски! Какой молочно-белой кажется кожа, встречаясь с желтовато-коричневым кружевом, обнимающим ее шею!
Девушка казалась свежей и аппетитной в этом сшитом по последней моде утреннем платье из голубого муслина, украшенном кружевами. Под грудью платье подхвачено поясом в голубую и коричневую полоску. Светлые волосы уложены совсем просто, золотистые локоны закрывают виски. Прическу украшает голубая розочка. В мочках ушей поблескивают серьги-жемчужинки.
София склонилась в реверансе:
— Доброе утро, лорд Маклейн.
Он поклонился:
— Доброе утро, мисс Макфарлин. Чудесный день, не правда ли?
Ночью Дугал размышлял: отчего она действует на него столь сильно? Сейчас он догадался, в чем дело. Просто девушка очень красива, невероятно красива! Добавьте сюда шок, когда он обнаружил, какую проделку задумал этот деревенский ангел.
Не важно, как и при каких обстоятельствах они бы познакомились. Дугал был бы поражен точно так же. Как и
София повернулась к Энгусу:
— Ты можешь идти.
Верзила-дворецкий хотел было что-то возразить, но взял несколько пустых тарелок и вышел. Дугал ждал, пока за ним закроется дверь.
— У вас… необычный слуга.
София вздохнула:
— Когда живешь в деревне, выбирать не из кого. Другое дело — город. Там я могла бы найти слуг получше.
В городе он тоже нашел бы кого получше. Или ему только казалось, пока судьба не занесла его к Макфарлинам, где он встретил белокурого ангела с проворными пальчиками, готовыми залезть в его карман.
София села, знаком приглашая Дугала к столу. Он оглядел угощение. Горелые хлебцы, закопченная ветчина. Вареные яйца — кажется, брось их на пол, и они поскачут, словно мячики. Засохшие булочки. Крошечные сухие кусочки — неужели это копченый лосось?
Наверное, на его лице было написано отвращение. София возликовала.
Как он красив сегодня! На нем синий костюм для верховой езды и белоснежная рубашка. Светло-русые волосы кольцами ложатся на воротник, зеленые глаза сияют. София смотрела, как он накладывает еду в тарелку. Две булочки с изюмом, пару яиц, огромный ломоть прокопченной ветчины.
София поела раньше в обществе Мэри, которая подала на стол горячие оладьи со сметаной и джемом, чудесную грудинку и хрустящие хлебцы, а вдобавок — кружку горячего чаю.
Она подавила довольную улыбку, наблюдая, как Дугал пытается разрезать ветчину. Слишком жесткая, под его ножом она развалилась на два рваных ломтя. С трудом насадив один из них на вилку, Дугал явно не решался его попробовать. София вздохнула:
— Несъедобно, правда? У нас нет коптильни, только старая печь с вертелом. Мэри к такому не привыкла.
Дугал положил нож. Наверное, решил вообще, обойтись без завтрака.
— Кажется, мы собирались прокатиться верхом? Ужасно не терпится размяться как следует. Я так замечательно выспался!
Улыбка застыла на губах Софии.
— Вам… хорошо спалось?
— Вот уже много недель мне не спалось так хорошо. Должно быть, это все свежий деревенский воздух.
Черт возьми, совсем не это хотела она услышать!
— Рада, что вам прекрасно спалось. Наверное, ваш камин не дымил, не то что мой.
— Дымил немного, и тогда я погасил огонь. Знаете, для здоровья не очень полезно спать в жарко натопленной комнате.
София нахмурилась. Неужели он набрался в Лондоне странных новомодных привычек? Это ей вовсе не на руку, если не сказать больше.
— Не терпится посмотреть на пейзажи и охотничьи угодья.
— Охотничьи угодья?
— Именно. — Дугал отодвинул тарелку и лениво протянул: — Мне пришло в голову, что лучше всего превратить это поместье в охотничий заказник. Старый дом можно бросить, а где-нибудь в лесу выстроить дом поменьше.