Долг
Шрифт:
Посылаю ей воздушный поцелуй, «со мной все хорошо, не волнуйся за меня» улыбку (которую в последнее время использую слишком часто) и начинаю хромать через траву к Принсес-стрит.
Несмотря на то, что я много падаю - мой физиотерапевт говорит, что это абсолютно нормально - причина не в костылях. Спишем это на многие годы занятия йогой, но мое тело гибкое и, по-видимому, хорошо адаптируется к этим неуклюжим приспособлениям. Однако время от времени мой разум забывает, что одна нога не функционирует, и, если мои костыли стоят не так, как следует, я падаю. Такое обучение довольно болезненное.
Я
Прохожу мимо каменных фасадов зданий на Серкус-Плейс, паба «Сент-Винсент», в который хочу заскочить позже, и иду к церкви святого Стефана.
Сама по себе церковь старая и мрачная, с высокой колокольней, выходящей на улицы. Внутри она была обновлена, длинный ряд скамеек ведет к большой открытой площади с лампами дневного света из прозрачного стекла над устрашающе выглядящим органом и гигантской люстрой. Я останавливаюсь в холле, чтобы посмотреть на все это и обрести покой - в воздухе витает запах гвоздики и свечного воска - прежде чем пойти вниз, чтобы противостоять своим демонам.
Я никогда не была очень религиозной. Каждое воскресенье мой папа таскал нас с Кристиной в церковь, но он был величайшим грешником из всех присутствующих, и, пока я росла, христианство ассоциировалось у меня с пустословием и лжецами. Мой отец был монстром внутри, а снаружи ярким образцом почитателя Бога.
Хотя теперь я обращаюсь к ней все чаше. Не к религии, а к вере. Трудно не делать так, когда вы посмотрели смерти в глаза. Только не уверена, благодарна ли я за то, что жива или зла от того факта, что моя жизнь навсегда изменилась.
Закончив молиться, я медленно поворачиваюсь - обычно, когда делаю это слишком быстро, как правило, отступаюсь - и вижу, как Анна молча смотрит на меня.
Анна тот человек, с которым я хотела пойти в паб после собрания. На самом деле, она единственная, с кем я разговариваю в группе. Несколько лет назад она выжила в ужасном пожаре, случившемся в доме. Пожаре, который забрал ее младшего сына. Но прошлое все еще не отпускает ее, хотя она, как сама выразилась, каждый день начинает жизнь заново.
— Не хотела тебя прерывать, — говорит Анна с легким шотландским акцентом.
Улыбаюсь ей.
— И не надо. Полагаю, я должна уже быть внизу.
Следую за ней вниз по лестнице в подвал, где проходят встречи, при этом осторожничая ещё больше. Лестница - мой враг, и в этой стране их полно.
Комната для встреч простая, но, благодаря камню, здесь достаточно прохладно. Иногда создается впечатление, что находишься в гробнице, но я слышала, как другие описывают ее как утробу. Полагаю, зависит от того, как на это посмотреть. Закрытые темные пространства могут заставить вас почувствовать удушье или успокаивать. Каждый день бывает по-разному.
Встречи просты. Памела, лидер группы, член церкви и выжившая в результате взрывов в лондонском метро в 2005 году. Она создала группу, чтобы другие, подобные ей, такие как я и Анна, могли преодолеть свои страхи и сблизиться с теми, кто пережил нечто похожее.
Здесь девять человек, мужчин и женщин, в возрасте от двадцати двух до семидесяти пяти. Мы все здесь для одного и того же - чтобы поправиться. Дать волю чувствам. Чтобы нас поняли и воспринимали как человека. А не того, над кем стоит издеваться или жалеть, или, как в моем случае, почитать.
Придя впервые на встречу, я сидела на заднем ряду, радуясь, что мне не надо говорить, и я могу лишь слушать и смотреть. На второй встрече я рассказала о нападении на Оксфорд-стрит, каково это было, стать девушкой с плаката. На самом деле, я все еще девушка с плаката. Были еще два оставшихся в живых, но, по какой-то причине, СМИ зацепились за меня. Может быть, из-за того, что мой драматический момент между жизнью и смертью привлек внимание очень многих и его увидел весь мир. Если бы это была не я, если бы не я прошла через все это, если бы это был незнакомец, я следила бы за новостями и могла увидеть, насколько то событие было шокирующим и захватывающим.
Но это был не незнакомец. Это была я. И, как сильно бы не переживали и нервничали люди, следя за событиями в новостях, они понятия не имеют, каково это, быть там на самом деле.
Но конкретно эти люди знают. Может быть, не совсем точно, но они понимают, каково это, очнуться после того, чего с вами произойти не должно было, даже если вы только что пришли в себя. Иногда ваш дух умирает в прошлом.
Хотя, сегодня мне не хочется разговаривать. Я испытываю странные чувства и сегодня мне достаточно просто быть частью коллектива, я хочу лишь слушать. Хочу найти надежду в их историях, заблудиться в мире, который не является моим собственным.
К тому времени, когда собрание заканчивается, большую часть вечера говорил человек по имени Реджи, старый ветеран, потерявший на войне ноги - ситуация, которую я принимаю близко к сердцу и напоминаю себе, что все могло быть и хуже - я готова для пива или двух.
Я жду, пока все в комнате уйдут, не желая никого задерживать, а затем поднимаюсь по лестнице за Анной.
Ушли летние ночи, когда солнце светило до одиннадцати вечера. Теперь темно уже в восемь. Раньше я грустила о том, что лето уходило, хмурясь в августе, когда короткий сезон заканчивался, но теперь я начинаю видеть, насколько привлекательна темнота. Она зовет меня, утешает. Может быть, потому, что нападение на меня произошло средь бела дня, среди толпы людей, в общественном месте, и я чувствую себя безопаснее, когда люди не могут видеть меня.
Паб «Сент-Винсент» - миленькое место на углу, спрятанное в ряду Григорианских домов. На улице около него есть стол, в настоящее время занятый парой курильщиков, один мужчина пришел с красивым золотистым ретривером. Когда я осторожно спускаюсь по лестницам, все мужчины смотрят на меня, но выражение на их лицах больше хищническое, чем обеспокоенное. Я привыкла к этому. Пока не получила травму, никогда не осознавала, как часто меня рассматривают как падшую лань, ту, на которую охотятся волки.