Долгая дорога домой
Шрифт:
— Поднимаемся. Вы трое — первыми, потом ты и ты. Просто лезете по лестнице и все, не думайте только выпустить ее из рук. Понятно?
Араб и Бес, обменявшись со спасателями обычным для десантников приветствием — неслабым толчком кулака в плечо, — остались внизу, вместе с пуштунами, прикрывать.
Вадим первый раз летал на таком вертолете. В Сибири вертолеты очень распространены, потому что тайги осталось немало, а в тайге посадочных площадок нет. Но там был старенький, гремящий и дребезжащий вертолет, вмещающий несколько охотников и лениво, со стрекотом ползущий над тайгой, выглядывая прогал. А тут… Тут был не стрекот, и не рокот, а просто сильный, с каким-то утробным подвыванием,
Принимавший спасенных десантник без церемоний толкнул Вадима себе за спину, и тот понял, что от него требуется — плюхнулся на сиденье и попытался пристегнуться, но не смог. Рядом всхлипывала девчонка: наконец-то она дала волю своим чувствам, а до этого усердно фасонила. Девчонки, они и есть девчонки.
Поднялись все, расселись в тесном салоне вертолета, Араб показал Вадиму и другим, как правильно застегнуть ремни. Пулеметчик, который принимал их, не стал закрывать боковую дверь, вместо этого он выдвинул и закрепил в проеме турель с пулеметом, пристегнулся сам. Потом тональность гула турбин вертолета неуловимо изменилась, вертолет начал смещаться в сторону и вверх, после чего развернулся и с пугающим ускорением рванулся куда-то в кромешную, без единого огонька тьму.
Аэродром неподалеку от афгано-русской границы был хорошо освещен — прожектора, бесконечные вереницы огней. Уходящая в небо призрачная дорога, выложенная по обеим сторонам бриллиантами ламп освещения. То тут, то там глухо выли, ревели, стрекотали моторы, самолеты то приземлялись, то поднимались в небо.
Когда их вертолеты совершили посадку, Катерина заметила садящийся неподалеку большой, похожий на пассажирский четырехдвигательный самолет. Она даже предположить не могла, кто находится в нем.
Их отвели в летную столовую, несмотря на ночь, работающую. Обоих пацанов увели на медосмотр, один сильно ободрался, у второго подозревали вывих руки. Они же были целыми, только голодными.
Никакого обслуживающего персонала в столовой не было — ночь, какой там персонал, но это никому не мешало. Было шумно, людно, люди в форме и в комбинезонах летных техников весело переговаривались, явно все были довольны, как бывают довольны люди, успешно завершившие трудное, даже опасное, но нужное дело. На одном из столов стояли, дымя в ряд, три настоящих русских самовара, в углу работал большой, в человеческий рост кофейный аппарат, и к нему, и к самоварам не зарастала народная тропа. На подносах лежала примитивная выпечка, из той, что продается кондитерами на вес, рядом с выпечкой — несколько початых батонов краковской кровяной колбасы, ножи и буханки хлеба. Люди, в основном, кучковались по группам, что-то обсуждали…
Катерина почувствовала, что как женщина должна взять главенство на себя. Не спрашивая своего странного спутника, которого никто и не охранял,
— Осторожно, горячо, — предупредила Катерина, — у нас принято пить горячий чай.
Внезапно все зашевелились, прекратили разговоры, стали собираться в некое единое целое, наподобие строя, насколько можно было построиться в зале со столами и стульями. Катерина обернулась — в столовую вошла еще одна группа людей, возглавлял ее молодой человек, выше среднего ростом, с приятными чертами лица и запоминающимися глазами. Не синими, как небо — романовские глаза, а намного более темными, что-то среднее между синим и черным, цвета кобальта. На человеке была гвардейская форма и единственная награда — солдатский Георгиевский крест на черно-желтой ленте. Катерина почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног.
Молодой человек повелительно поднял руку — все стихли, зашикали друг на друга. Вдруг стало слышно, как свистят, исходя паром, самовары.
— Господа! Я буду краток. Сегодня мы сделали важное и нужное дело, и сделали его как нельзя лучше. Каждый из вас честно внес свой вклад в это, и вклад каждого был ценен и важен. Россия не забудет нас, господа! Ура!
— Ура! Ура! Ура! — громыхнул строй.
Наследник осмотрел толпу офицеров, и его взгляд вдруг моментально сфокусировался…
На ней?!
По мгновенно образовавшемуся в притихшей толпе коридору наследник прошел к ним — Катерина никогда не думала, что будет стоять в шаге ОТ НЕГО.
— Я рад приветствовать вас на русской земле, — непонятно сказал наследник престола, цесаревич Николай, — думаю, нам стоит объясниться. Извольте следовать за мной.
Они вышли на воздух, в пропитанную запахом реактивного топлива и располосованную прожекторами ночь. Катерина сама не знала, что делать… но британец вдруг взял ее за руку и повел за собой. Она, конечно же, пошла, а что еще оставалось делать?
Повинуясь жесту наследника, охрана поотстала — да она, собственно говоря, и не нужна была, наследник сам способен был себя защитить, как и любой русский офицер — и не только себя, но и свою страну.
Отошли в тень, которую давала диспетчерская вышка — тут оказалось не так шумно, и людей здесь почти не было. Свет от прожекторов резал глаза, на него лучше не смотреть.
— Ах да, — наследник хлопнул себя по лбу, как это делают люди, когда обычно что-то забывают, — нам нужен переводчик для беседы. Извольте ожидать здесь, я сейчас распоряжусь о переводчике.
В отличие от британского наследника, не владевшего языком своего собеседника, русским, цесаревич Николай отлично владел Am English, американским диалектом английского языка, и вполне способен был объясниться с британцем на его языке. Но правила, как дипломатические, так и дворянского этикета, не позволяли ему переходить на язык своего собеседника, тем самым он бы считался униженным. Наличие переводчика позволяло каждой из сторон общаться на своем языке без каких-либо моральных осложнений.
— Не стоит беспокойства, сэр, — ответил британский принц, — я располагаю переводчиком и хотел бы, чтобы нам помогала именно она?
Глаза наследника остановились на ней, спокойные и изучающие.
— Мы знакомы, сударыня? — спросил он. — вероятно, да, потому что вас я помню. Да… финские шхеры, в прошлом году. На вас тогда было ярко-алое платье, оно вам очень шло.
Катерина не придумала ничего лучшего, как сделать реверанс, в той одежде, в которой она была, это выглядело до безумия дико.