Долгая дорога к дому

Ефимов Алексей Иванович

Утром ему захотелось вернуться и посмотреть, как сурами живут в Байгаре, — а они там жили, раз поля были возделаны и орошались. Это не заняло бы много времени, но неуязвимость скиммера вовсе не была беспредельной. У сурами, кроме винтовок, могли найтись и пушки, и Сергей решил не испытывать лишний раз судьбу.

Он помчался к колоссальным естественным воротам в хребте Эхоттал, ведущим в сумрачные просторы пустыни. Обогнув выступы скал, он увидел мрачную цитадель Байгары, ничуть не изменившуюся за шесть прошедших лет. Сергей изменил курс, чтобы рассмотреть её поближе, но не рискнул подлетать вплотную, боясь сверзиться в ров — оттуда по-прежнему

доносился чавкающий гром воды, рушащейся в бездонную шахту.

У ворот крепости стояло несколько сурами с винтовками и юноша повернул, направляясь в пустыню. Но там он увидел ещё нескольких, и, к своему удивлению, узнал их вождя, — того, что когда-то пощадил Элари. Не зная почему, Сергей остановился.

4.

Он сам не понимал, почему это делает. Возможно, им двигало простое любопытство. Возможно, желание полюбоваться бессильной яростью врага… но сурами не злились. Они просто смотрели на него — словно ждали, и ждали уже долго. Вдруг эта встреча перестала казаться случайной — он двигался быстро, но всё же, не настолько, чтобы обогнать весть о своем приближении. А здесь был единственный доступный ему путь. Всё просто.

Сергей медленно посадил скиммер, не снимая, однако рук с пульта, готовый умчатся при малейшем признаке опасности. Один раз сурами уже говорил с Элари. Он мог заговорить и с ним. Страх, жажда мести — всё отступило перед обычным мальчишеским любопытством. Но тут было и ещё кое-что. Элари был обязан этому сурами жизнью и Сергей просто не мог пролететь мимо него, словно мимо камня. Их что-то связывало и он хотел знать — что именно.

— Ну? — наконец спросил он, поняв, что сурами не будут говорить первыми.

— Мы ждали тебя, — сказал вождь. Сергей вздрогнул при звуке его голоса. — Мы знаем, куда и к кому ты идешь…

— Разве? — перебил юноша и тут же смутился — слово вышло куда язвительней, чем он хотел.

— Я хочу говорить с тобой, но сомневаюсь, что ты этого достоин, — спокойно сказал сурами. — В первый раз я предлагал тебе испытать твой дух, но ты обманул меня. Теперь я предлагаю это тебе ещё раз.

— Ты думаешь, что я настолько глуп, что позволю себя замучить? — так же спокойно ответил юноша.

Вождь мотнул головой, недовольный его глупостью.

— Теперь я не предлагаю тебе смерти. Я хочу узнать, достоин ли ты жизни. Узнать, кто ты на самом деле. Если достоин — ты будешь жить. Нет — умрешь.

Сергей хотел спросить, что будет, если он откажется, но он и так это знал — его запомнят, как труса. Собственно, мнение сурами не имело для него никакого значения. Он мог — и даже должен был — рассмеяться им в глаза и умчаться прочь, словно ветер. Но Элари слишком часто убегал, слишком часто прятал свою спину за чужими телами. Сергей не хотел этого делать. Это было нужно не сурами — это было нужно ему самому. Он хотел узнать, кто он на самом деле… и стоит ли ему жить.

— Что будет, если я соглашусь? — спросил он, чувствуя, что всё это происходит во сне. "Ты же не пойдешь к ним, правда? — спросил он себя. — Ты же не хочешь, чтобы тебя убили?"

— Ты продолжишь свой путь… когда сможешь. Я обещаю — уродом или калекой ты не станешь.

Это "когда сможешь" наполнило сердце юноши ужасом. Он уже понимал, что ему предстоит… но чувство вины за все совершенные Элари уступки собственной трусости было сильнее страха. "Я могу исправить всё, — сказал он себе, — не поддавшись своему страху один-единственный раз. Всё. И я буду

свободен". Непонятно почему он был уверен, что сурами не лжет — может быть, потому, что не лгал никогда. Он приготовился бороться со своим страхом — и тут же с удивлением обнаружил, что ему не страшно. Совсем не страшно. В это душе билось что-то большое… но не страх. Может быть, уверенность?

— Я согласен, — сказал он и поднялся. — Я приму испытание.

Затем он отключил силовое поле скиммера и пошел вперед.

5.

Его уложили нагим между двух каменных глыб, руки развели в стороны и привязали к кольям. Напряженное тело юноши изогнулось, ему пришлось упираться босыми ногами в одну глыбу, а плечами — в другую, иначе острие меча, нацеленного под левую лопатку, пронзило бы его сердце насквозь. Умелая и безжалостная рука раз за разом вонзала в ноющие от напряжения мышцы его живота тонкий, словно игла, стилет — всего на полдюйма, но каждый раз Сергей громко вскрикивал. На его коже уже кровоточили сотни ранок, образуя сложный узор — а безжалостные уколы наносили всё новые.

Вначале он молчал, но быстро понял, что это неважно. Он мог прекратить свои муки в один миг, просто расслабив мышцы — но это было бы поражением. Не таким большим, как отказ от испытания, даже почетным — но всё-таки поражением. А ещё он очень хотел жить… хотя его мышцы словно жгли на медленном огне, а пот заливал глаза так, что он не мог ничего рассмотреть… почти ничего.

Но он чувствовал, как что-то нестерпимо горячее и острое впивалось в его мокрые от пота бока… слышал шипение своей плоти, чувствовал чью-то руку на своей груди. Она слушала его сердце, понемногу сбивавшееся с ритма. Он держался уже из последних сил, зная, что сможет терпеть ещё секунду… или две… но они почему-то упорно растягивались до бесконечности.

Потом он увидел причудливое сплетение металлических ветвей. Даже в ярком солнечном свете они казались темно-красными от жара. Сергей окаменел, когда этот раскаленный кошмар стал приближаться к его животу и вдруг плотно прижался к обнаженной коже. Раздалось громкое шипение, взметнулся пар. Белое пламя чудовищной боли пронзило его насквозь, ударило в позвоночник, в мозг — и юноша понял, что исчезает в нем.

Он уже не ощутил, как его тело передернула дикая судорога и как оно безвольно обмякло. Но чьи-то сильные руки подхватили его, удерживая над смертью.

6.

Сергей сознавал, что с ним происходит нечто странное. Он, правда, не мог понять — что. Его тело словно горело в огне, хотя на самом деле он ничего не чувствовал. Он спал. Спал… спал… спал… иногда глубоко, иногда понимая, что ест… но никак не мог окончательно проснуться — ему было так уютно…

Он пришел в себя неожиданно. Последнее, что он помнил — дикая боль, причиненная раскаленным железом. Но теперь она исчезла, путы тоже — он был свободен и с удивлением посмотрел на себя, чувствуя себя свежим, чистым и легким. Он и в самом деле ничего не лишился — только вдоль его боков протянулись две цепочки белых пятен, словно у рыбы, а живот украсило странное, даже красивое сплетение точек и линий, похожее на географическую карту — он с удивлением смотрел на них, вспоминая, что Элари видел такие же узоры на телах сурами, но не понимал их значения. Шрамы были ещё розовые, свежие, но плотные, уже зажившие. Сергей смутно сознавал, что для этого нужно недели две, не меньше — и всё это время он спал, спал…