Долгая дорога к дому
Шрифт:
Сергей приподнялся на локте и осмотрелся. Он лежал на каком-то мехе, на террасе, высоко над внутренним двором цитадели, обдуваемый прохладным ветром, совершенно обнаженный, но не ощущал холода.
Обернувшись, он увидел вождя сурами, сидевшего совсем рядом с ним. Юношу пронзила мгновенная вспышка страха и стыда, но тут же он вспомнил, как сам бесстрашно разделся перед ним до последнего лоскута, а потому лишь перекатился на живот и невольно улыбнулся.
— Как видишь, я не солгал. Теперь вы знаете, кто я.
Сурами невозмутимо кивнул.
— Ты убил Ньярлата и освободил всех нас. Когда-то, очень давно, мы
— Так ты говорил с Вэру? — теперь Сергей был действительно удивлен.
— Да. Он не такой, как вы. Он знает всё тайное в мире, знает то, что мы всегда должны были знать. И он не уничтожил нас по долгу крови, хотя и мог. Мы считаем, что это величайший из всех поступков. Только понимающий может отказаться от мести. Он один понял нас. Ты — такой же, как он, только младше.
Сергей был удивлен — но не этим спокойным разговором с тем, кто пытал его, а тем, что воспринимает его как нечто совершенно естественное. В отличии от Элари, он понял одну, очень простую вещь, — не бывает плохих или хороших народов, плохими или хорошими могут быть лишь отдельные существа. И даже то, как один народ относился к другому, значило немногое — друг к другу сурами относились совершенно иначе. Может быть, даже лучше, чем люди друг к другу. Он поспешил поделиться этой мыслью.
— Я не знаю, — ответил сурами. — Мы ненавидим людей. Они слабы, трусливы, злы и разрушают даже свою землю, чтобы она не досталась нам. Такие, как ты — среди них исключение и они сами убивают их. Но ещё больше мы ненавидим файа, которые создали нас такими, какие мы есть — они отняли у нас красоту, дав взамен силу. Но они очень хитры и лишили нас того, чем побеждает их собственный народ — способности мечтать. Мой народ никогда не превзойдет их — мы не можем думать, как они, не можем изменять мир, как они. Но среди них есть те, кто понимает нас.
Вдруг Сергею стало стыдно за красивое лицо и сильное гибкое тело Элари. До него несколько запоздало начало доходить, что безобразной внешности совсем не обязательно соответствует безобразная душа. Пусть сидевшее перед ним существо убивало людей и даже ело их — оно смогло понять его. И в самом деле, за что сурами было любить людей?
Он не сразу понял, что произнес это вслух.
— Мы ненавидим слабость и трусость, такими нас создали, — ответил сурами. — Мы не сможем жить рядом с вами. Всё, что мы хотим — жить на своей земле… но люди этого не хотят. И получат то, что заслужили. Эволюция беспощадна и мы — её орудие. Слабые должны уйти.
— Я тоже уйду, — тихо сказал Сергей. — Мой дом не здесь.
— Я знаю, — сурами кивнул. — Ты разговаривал… во сне. Мы поможем тебе.
— Кто ты? — спросил юноша, зная, что этот вопрос надо было задать прежде всего.
— Рларра. Я желаю тебе вернуться домой… и узнать свое настоящее имя.
7.
К
— Там, куда ты идешь, твоим врагом будет холод, — сказал Рларра. — Мы бы дали тебе и оружие, но оно не нужно тебе — там, куда ты пойдешь, никого нет. А потом Анмай поможет тебе лучше нас.
Сергей смутился. Его провожала целая толпа дружелюбно настроенных сурами — среди них были их женщины и дети, напоминавшие юноше забавных зверушек — это-то его и смущало. Он сел в скиммер и поднял его вверх. Раздались прощальные крики. Ответив на них, он развернулся и помчался на север, туда, где за горами открывалось изломанное пространство пустыни. Он знал, что никогда не вернется сюда, но мысль о том, что уже три народа признали его своим, грела его сердце.
Глава 3: Дом на границе
1.
Когда-то Элари пересек пустыню Темраук пешком. Сергей помнил, чего это стоило юноше и даже стыдился того, что ни холод, ни ветер, ни хищные смерчи не досаждали ему. Но вид остался столь же безрадостным и давил на глаза и сердце, точно камень. Влияние гор Безумия уже ощущалось здесь. Лишь призрачные огни создавали в этой мертвой земле видимость жизни — и все они, казалось, стремились ему навстречу.
Его не раз будили взрывы огненных шаров, бьющихся о силовое поле скиммера. Сергей сделался пуглив и начал просыпаться среди ночи неизвестно отчего. Его, как и Элари, преследовал призрак огромного моллюска — именно призрак, поскольку юноша быстро убедился, что он не существует нигде, кроме его смятенного сознания. Но всё же, ужасы мертвой природы не шли ни в какое сравнение с ужасами жизни и он, сжав зубы, терпел их — просто потому, что у него не оставалось выхода.
Потом на его пути встали горы Безумия, слишком крутые и скалистые, чтобы скиммер мог пересечь их. Но и без того он не решался приближаться к ним — хватило первой попытки, когда его мысли начали путаться, сминаться, распадаться на части, его охватывали нелепые, бессмысленные желания — он словно глупел на глазах и едва успел повернуть обратно.
С тех пор он держал курс так, чтобы изломанные массивы камня лишь маячили на севере, не приближаясь к ним больше, чем на тридцать миль — лишь на таком расстоянии путающая мысли и не дающая думать сила отпускала его.
Потом он увидел океан. Горы Безумия вдавались в него бесконечно длинным полуостровом и Сергей не спал два дня, огибая его. Ночь над штормовым морем, когда всё исчезло в клубящейся мгле и лишь по силе кошмаров, роящихся в его мозгу, удавалось определить курс, была настоящей пыткой. Второй день, когда он, измученный бессонницей, страдал ещё и от бесконечных тошнотворных прыжков своей машины на волнах, был ещё хуже. Ему нестерпимо хотелось броситься вниз, в эти волны, и покончить сразу со всем. Если бы он не пережил испытания сурами, он бы так и поступил. Но он помнил, как доказал свое право на жизнь и это мужество вновь ожило и спасло его. Сергей добрался до каменистых россыпей берега и тут же забылся мертвым сном.