Долгая ночь Примы Центавра
Шрифт:
– За стенами дворца мало знают об этой традиции, - сказал я.
– Кроме того, у меня нет наследников, и, мне кажется, Центаурум решительно настроен вообще упразднить пост императора, когда я уйду. А значит, эта реликвия не понадобится ни мне, ни моим преемникам, поскольку преемников у меня вообще не будет. А значит, я вправе передать её туда, где ее оценят по достоинству.
Ложь, смешанная с правдой. Что-то у меня это стало получаться слишком ловко. По правде говоря, у меня и в мыслях не было, что существует вероятность упразднения поста императора. Слишком много желающих получить в свои руки высшую власть,
И кроме того… я знаю пророчество. Я знаю, предопределено, что после меня будет император. По крайней мере, еще один…»
Это открытие на мгновение оглушило Сенну. Пророчество? Она много раз читала о центаврианских пророчествах. Несомненно, существовали женщины, которые всеми признавались ясновидящими, и их предсказания были широко известны. Но она не могла припомнить ни одного пророчества, в котором упоминался бы Лондо. Или чтобы в нем упоминалось, когда или при каких обстоятельствах пост императора может быть упразднен. Было ли это пророчество изложено в частном послании, предназначенном только для него одного? (24)
Сенна понадеялась, что в последующих словах будет истолковано, в чем заключалось пророчество, или от кого оно исходило. Однако, вновь углубившись в чтение с предвкушением важных открытий, она была несколько разочарована:
«В этот момент вошел какой-то минбарец и что-то зашептал на ухо Деленн. Как я подозреваю, он принадлежал к той же «касте», что и Ленньер, потому что у него были такие же вкрадчивые манеры, как и у странствующего среди звезд Рейнджера. Деленн кивнула и поднялась.
– Возникли непредвиденные обстоятельства, - сказала она.
– Прошу простить меня.
На мгновенье у меня вновь возникла мысль, что, быть может, каким-то образом, каким-то чудом Деленн все поняла. Что в действительности она все знает. Однако Деленн вышла из комнаты, даже не оглянувшись на меня, и потому я заключил, что она осталась в блаженном неведении.
Шеридан повернулся ко мне, и теперь у меня возникла надежда, что хоть он продолжит попытки отказаться от моего подарка. Но напротив, в этот критический момент Шеридан вдруг решил проявить великодушие.
– Что ж, раз уж у меня не получается отговорить вас от этого подношения… - он кивнул в сторону урны.
– Что ж… Спасибо. И когда мне следует…?
И мне пришлось отвечать. Я говорил, но мне казалось, будто я не произношу слова, а плююсь ядом:
– Вручите эту реликвию вашему ребенку, когда ему, или ей, исполнится шестнадцать лет.
– Я заметил, что нижняя часть опечатана.
Великий Создатель, ничто не могло ускользнуть от внимания этого человека. Однако, мне удалось сохранить спокойный тон, когда я выдумывал объяснение еще и этому.
– Да, мне говорили, что там хранится вода, взятая из реки, протекавшей возле дворца первого императора две тысячи лет назад.
Шеридан бережно поставил урну на место, он, и в самом деле, казался заинтригованным.
Мы еще немного поболтали, но с каждым мгновением я чувствовал себя все менее и менее энергичным, и мне все больше
Я принялся приносить извинения Шеридану, говорить ему, как срочно мне нужно вернуться на Приму Центавра. О том, что они там никак не могут обойтись без меня. Я пытался обрисовать Шеридану, какое великое бремя лежит на императоре Республики Центавра, какие огромные задачи возложены на него. И сам посмеялся над этим, поскольку мы оба знали, какой ужасной на самом деле может быть такая огромная ответственность. И все это время я ничего так не хотел, как просто убежать из комнаты. Но я склонялся к мысли, что такой поступок мог бы резко усилить подозрения Шеридана, и направить их в нежелательную сторону.
К моему облегчению, вскоре вернулась Деленн. Она выглядела расстроенной и опечаленной. Её улыбка была вымученной, её светлый дух померк, ей приходилось прилагать усилия для того, чтобы поддерживать обычный уровень приветливости и внимания3. А затем начались долгие прощания, которыми мы обменивались, пока шли по коридору.
– Вы уверены, что не можете задержаться еще немного?
– спросил Шеридан.
Я не знаю, насколько искренним он был, когда спрашивал меня. Думаю, как это ни смешно, он всерьез хотел, чтобы я остался, потому что был заинтригован моим «великодушным» подарком.
– Нет, - ответил я.
– Государственные дела давят на меня не меньше, чем на вас. Кроме того, я уверен, что вам не терпится остаться наедине и спокойно обдумать планы дальнейшего обустройства величайшей в галактике империи, не так ли?
Это была отличная прощальная фраза. Элегантная, двусмысленная, и даже с легким намеком на мое понимание неминуемости грядущего величия Межзвездного Альянса. Я мог уйти из их жизни с улыбкой и надеждой, что останусь в их памяти очаровательным и забавным, каким я был в самые ранние дни на Вавилоне 5, а не той темной и страшной личностью, какой теперь стал.
Я хотел обернуться и сказать что-нибудь еще… Несколько слов, которые можно было бы сказать сейчас и невозможно будет сказать потом… но ничего не смог поделать, потому что вновь почувствовал легкое шевеление, мягкое напоминание, словно безмолвный приказ: «Соблюдай дистанцию. Ты выполнил поручение, искупил свою вину, теперь уходи. Просто уходи».
И я поспешил сказать Шеридану и Деленн последние, до ужаса честные слова:
– Я бы хотел, чтобы вы знали, поняли и всегда хранили в памяти в грядущие годы одну вещь. Я хочу, чтобы вы знали, что вы мои друзья, что вы всегда будете моими друзьями, что бы ни случилось в грядущем. Я хочу чтобы вы знали, что этот день, проведенный в вашей компании, значит для меня больше, чем вы можете представить.