Долгие ночи
Шрифт:
Элис устало вздохнула: она и сама не понимала, почему отправилась именно в Рим. Ведь с этим городом были связаны не только самые счастливые, но и самые горькие воспоминания. Здесь Мэтью впервые поцеловал ее, и здесь же они расстались при весьма неприятных обстоятельствах.
Мэтью… Это имя горчило на губах, от него по сердцу пробегал ледяной холодок. Теперь, немного успокоившись, Элис спросила себя, действительно ли она поверила Кэтрин и стоило ли так поспешно убегать. И не смогла ответить. В любом случае, ее решение окончательно.
Нельзя
Возможно, он ни в чем не виноват. Но она так устала от бесконечной череды страданий, связанных с ним, что сил уже почти не осталось. Время все расставит на свои места, залечит раны, выведет на новую дорогу. Но будущее уже никогда не будет казаться счастливым и долгожданным: что-то главное, светлое и нежное перегорело в душе Элис, оставив после себя лишь горстку холодного пепла.
Она достала из сумочки свой дневник, в котором несколько дней не появлялось новых записей. Даже не верится, что с момента встречи с Мэтью прошла всего неделя: кажется, пролетела большая часть жизни, столько всего произошло, столько чувств сменилось — презрение, надежда, обида, восторг, печаль…
Элис поставила точку уже в полумраке и, закрыв тетрадь, спрятала ее под подушку. Она была уверена, что ее история подошла к концу. Увы, не к счастливому, но тут уж ничего не поделаешь. Зато в память об этом — радостную и грустную — у нее останется ребенок. И ему она отдаст всю свою любовь, всю нежность, так и нерастраченную.
Внизу начали зажигаться фонари, и Элис вспомнила, что со вчерашнего дня ничего не ела. Она причесалась перед огромным, оправленным в серебро зеркалом, подкрасила губы и отправилась на поиски недорогого кафе, где можно было бы поужинать. Денег оставалось совсем немного, а банки откроются только утром. Пересчитав мелочь, Элис вздохнула: этого хватит лишь на пару бутербродов.
В кафе, куда она вошла, все столики были заняты, и официант проводил ее к крайнему, где в одиночестве сидел молодой человек.
— Вы позволите?
— Да, прошу вас. — Он привстал и вежливо поклонился.
Элис искоса разглядывала его, дожидаясь меню. Худощавый, светловолосый, с правильными чертами лица, похожий, скорей, на скандинава, чем на итальянца, он задумчиво вертел в пальцах позолоченную зажигалку.
— Меня зовут Рудольф, — неожиданно представился он и снова привстал. — А вас?
— Элис, — немного растерянно ответила она.
— Англичанка? — У него был едва заметный акцент.
— Да.
— А я из Мюнхена.
Повисла довольно неловкая пауза. Элис не знала, стоит продолжать этот странный разговор или лучше встать и уйти. Молодой человек ни разу
— Позвольте мне угостить вас. Пожалуйста. — Он остановил ее движением руки. — Не бойтесь, я ничего не потребую взамен. Просто мне ужасно одиноко, а вечер только начинается…
Элис сочувственно улыбнулась: еще один несчастливый, никому во всем огромном мире не нужный человек. Почему бы не принять его предложение? Ей тоже не слишком весело и совсем не хочется возвращаться в номер отеля, где так пусто и темно.
— Так вы согласны? — спросил он с надеждой. — Что вам заказать?
— Пиццу и овощной салат. — Элис вдруг ощутила сильный голод.
— Отлично. — Рудольф жестом подозвал официанта и по-итальянски продиктовал тому заказ. — И графин кьянти. Тоску надо разбавлять вином, не правда ли?
— Не знаю. — Элис пожала плечами. — Мужчины в этом понимают лучше.
— Да? А вот многие женщины считают, что мужчина вообще не способен грустить, что он не больше, чем жизнерадостное животное, годное лишь на то, чтобы питаться и размножаться.
— Это некоторое преувеличение, — неуверенно сказала она, вспоминая многочисленные разговоры в редакции: там именно такое мнение о «сильном поле» и высказывалось.
— Да вот вам и подтверждение, — не слушая ее, продолжал Рудольф. — Американский журнал, я нашел его сегодня в кафе, какой-то турист, наверное, забыл. — Он достал из сумки журнал и протянул Элис. — Полюбуйтесь!
Взглянув на обложку, она прикусила губу, сдерживая нервный смех. На столе лежал последний номер «Золотой орхидеи», в котором была и статья самой Элис, посвященная свободным и сильным женщинам. Она прекрасно помнила весь текст, одобренный Надин. Роль мужчине там действительно отводилась весьма неприглядная, он приравнивался чуть ли не к домашнему животному.
— Хотел бы я повстречаться хоть с одной из тех, кто пишет эти дурацкие заметки, — сердито сказал Рудольф. — У меня была очаровательная подруга, мы собирались пожениться, даже кольца купили. — Он покачал головой и взглянул на покрасневшую Элис так, словно это она была во всем виновата. — А потом моя невеста улетела по делам в Америку на пару недель. И вернулась оттуда совсем другим человеком, представляете? Ей уже не нужны были семья и дети! А мне она заявила, что я мешаю ей развиваться.
Элис была не рада, что завела этот разговор, но остановить Рудольфа в его исповеди оказалось невозможным. Он говорил и говорил, замолкая на мгновение лишь для того, чтобы перевести дыхание. Ужин был съеден, вино выпито, официант выразительно посматривал на часы, намекая, что кафе скоро закрывается.
— И вот я здесь, один, а моя бывшая невеста с утра до ночи сидит в своем банке. У нее даже нет пяти минут, чтобы поговорить со мной по телефону. — Рудольф наконец замолчал и тяжело вздохнул.