Долгих лет царствования

Рианон Томас

– Ваше Величество, - прозвучал голос приблизившегося к нам моего отца, - не желаете ли вы присесть?

– Уверен, что королева обязательно присядет, когда у неё возникнет подобное желание, Тит, - проронил Холт. В голосе его звенели предупреждающие нотки. – Сейчас она разговаривает с юной Мадлен Вольф.

– Мне и вправду следует присесть, - быстро ответила я. Ведь есть такое правило – а я должна выглядеть могущественной. Я должна заставить людей стать моими подданными не только на словах.

Но казалось таким неестественным

миновать всю комнату и занять самый огромный стул, повернувшись лицом ко всему двору! Вновь возобновился разговор, и все остальные разбились на пары. Люди смотрели на меня, но никто не подходил – и они казались счастливыми от того, что могли просто наблюдать. Взгляд же мой столкнулся со взглядом Уильяма Фицроя, стоявшего в противоположном конце комнаты. Он смотрел на меня, но разобрать выражение его лица я была не в силах.

Я поёрзала на стуле, чувствуя, как гудят ноги. Я даже не помнила, как правильно их поставить.

Мадлен Вольф последовала за мной, вновь присела в элегантном реверансе.

– Могу ли я присесть, Ваше Величество?

Я кивнула, и она скользнула на соседний стул. Оглядела комнату, скользя по уцелевшим дворянам.

– Это так странно… - прошептала она. – То, что случилось. Я была близка с многими людьми, и все они теперь канули в небытие… Королева… Розалин Хэй – а вы знали Розалин? Никогда не встречала никого слаще, никого жестче… Она была поразительно добра к своим друзьям, но стоило перейти ей дорогу, она могла нанести столь умный и лаконичный удар, что понадобится целая неделя, чтобы понять, что это было издевательством.

Да, я помнила Розалин. Она никогда не считала меня достойной своей огромной доброты. Как правило, она только поднимала брови и смотрела на меня с удивлением – а ещё смеялась, стоило подойти.

– Вы её не любили? – спросила Мадлен. – Я могу сказать это по вашему выражению лица. Полагаю, это было трудно – любить её, если она сама того не хотела. Но мне легче думать, что в каждом из них было что-то стоящее, если только вы не считаете иначе…

Не этого я ожидала от Мадлен Вольф, самой популярной девушки при дворе, новой наследницы. Она казалась такой искренней… Ей не нужно было доказывать это, хотя при дворе никого искреннего не бывает – а мне казалось, что она могла быть правдивой, даже если на самом деле это было не так.

Но она легко могла мною манипулировать, и я не имела права позволить ей победить себя за один только разговор. Надо сменить тему разговора, перенести стрелки на неё – ведь она подозреваемая, она могла быть виновной в этом убийстве, а я должна воспользоваться возможностью поговорить с нею, не обращая внимания на поразительную элегантность.

– Так странно вернуться…. – продолжала Мадлен, - после такого долгого отчуждения, да ещё и после того, как всё так поменялось…

– Вы вынуждены были отсутствовать из-за болезни? – слова получились слишком быстрыми и слишком глупыми.

– Да, - сказала Мадлен. Если она и заметила

моё хамство, то умудрилась это скрыть. – Вот уж несколько месяцев, ведь врачи посчитали, что деревенский воздух может мне помочь. Полагаю, так и было – у меня было много времени на размышления и мои картины… Ваше Величество, как жаль, что вы не испытываете от этого удовольствие! Я будто бы отпускаю себя. Но мне было там так одиноко. Слишком много людей вокруг вредят так же, как и их отсутствие. Нам нужно что-то, что помогает нам отвлекаться от грустных мыслей.

Да, если она болела несколько месяцев, она вряд ли бы сделала это только для того, чтобы скрыться от яда. Да и трудно поверить, что она одним махом отравила всех своих друзей.

Её губы казались алыми, будто лепестки роз с капельками росы. И она походила на королеву – это делало её опасной, даже если она не повинна во всём случившемся.

– А стоит ли вам находиться здесь? – спросила я. – Ведь вы не чувствовали себя достаточно хорошо, чтобы присутствовать на королевском дне рождения…

– Я так не хотела пропускать его! Может быть, мне следовало приехать, но врач считал, что стресс вновь вернёт меня прежнее состояние. Очевидно, он был действительно прав – но ведь сейчас мне хорошо. Может быть, горе отвлекает, а может, я и вправду давно уже оправилась от болезни. В любом случае, я рада вернуться. Я так соскучилась по городу, по всему этому… - она умолкла, а после покачала головой, словно отгоняя мысли прочь.

– Вы разве одна были в деревне?

– Ну, там была моя тётушка и, разумеется, слуги. Моей тётушке нравится деревенское умиротворение, но мне – не так уж и сильно. Я люблю находиться среди людей, знакомиться с кем-то новым… Должна признать, я столько раз нарушала докторские приказы, отправляясь на прогулку каждый раз, как только могла!

– Мне кажется, что врачи поощряют прогулки.

– Ну, только не в деревню, чтобы повстречать там людей. Гулять вокруг, наслаждаться птичками и деревьями – вот что они говорят. А отправляться в деревню, в город, встречаться с людьми, прогуливаться по магазинам, собираться в часовню, говорить с простолюдинами, одаривать их чем-то… этого они никогда не порекомендуют! Так мне поступать нельзя – тёте бы не понравилось. Но тётя, разумеется, ничего об этом не знала, - её улыбка сейчас казалась действительно шальной.

– Ваша тётя – это мать Стэна?

– Нет-нет, - покачала головой она и посмотрела на своего двоюродного брата, что нынче разговаривал с Холтом. – Не она, а младшая сестра моего папы. Она всего на десять лет старше Стэна… А родители Стэна умерли, когда он был совсем молод. Он жил с нами с поры моего рождения, а когда мама и папа умерли, моя тётя взяла имение в свои руки, а он вывел меня в двор, чтобы вытащить из её рук. Полагаю, по закону имение принадлежит мне, но… моя тётя любит работать, она к нему неравнодушна, а я хочу оставаться здесь. Думаю, как и Стэн.