Долгих лет царствования
Шрифт:
Она сказала, что отсутствовала из-за неизвестной болезни. Её называли меланхолией, но Мадлен говорила, что от тоски живот не болит – признак лёгкого отравления мышьяком. Мышьяком, который она использовала в красках…
И облизывала кисть. Я видела, как она делала это – как проводила языком по моим кистям, прежде чем начать накладывать макияж. Если б там был королевски-жёлтый, она бы испытала боль в желудке и нашла бы источник…
А если бы это подарило ей столь замечательную идею?
Я не хотела в это верить – но это было возможно. Более чем.
Когда я вернулась в Форт, я не звала стражу и не устраивала сцен. Я нашла Мадлен в её покоях, сидевшую в
– Это была ты, - я удивлялась своему спокойствию. Теперь, когда я знала, кричать не было смысла. – Ты их убила.
– Я не клала яд в торт, - мягко ответила она. Я уже видела, как она говорила о смертях. – Но, да, я рассказала ему об этом красителе.
– Зачем? – столько всего надо было сказать, но этот вопрос всегда первым срывался с губ.
– Это было необходимо сделать.
– Необходимо убить всех своих друзей?
– Я не знала, что он это сделает, - ответила Мадлен. – Я не заставляла. Знала, что он хотел продемонстрировать свою расточительность, но понятия не имела, что он зальёт его в блюдо на банкете.
– Зачем? Зачем ты это сделала?
Мадлен не вздрогнула – вскинула подбородок.
– Ты знаешь, я любила двор – с того момента, как прибыла сюда. Такой живой! Такой яркий! Я чувствовала, что мне здесь было место – а потом, пару лет назад, впервые заболела. Несколько месяцев провела в деревне, писала картины, встречалась с людьми, училась дышать. И когда вернулась… Увидела его, Фрея. Увидела его настоящим. Тщеславие. Злобу. А сна следующий день я вернулась на огромный бал в дворцовом саду. Тема – золото. Золото в пище, золото в воде, золото в платьях, золото в волосах. Праздник мира и добра – только для двора. И я стояла посреди всего этого и видела, как же всё это было гадко! Видела, что на самом деле им всем было абсолютно наплевать, что меня не было. Никто обо мне не заботился – и ни о ком другом тоже. Они просто хотели весело провести время, хотели выглядеть поразительнее, чем кто-либо другой. На следующий день я отправилась к королю, ведь видела, как бьются люди, и хотела помочь им. Но когда я попросила у него денег, он посмеялся надо мною и сказал, что я похожа на своего кузена – а у короны для отбросов средств нет. Деревня пусть сама справляется со своими проблемами. У него были деньги на то, чтобы двор буквально поедал злато – но не было, чтобы убедиться, что все остальные сыты. И я видела это, Фрея. Знала, о чём именно говорил Густав. Мы нуждались в переменах. Как в воздухе! И это должно было случиться.
– Потому что Забытые должны вернуться?
– Забытые никогда не были реальными, Фрея. Мы обманываем себя, думая, что они существуют. Это просто были люди с мастерством и знаниями, которых у нас нет. И не будет – потому что мы ждём, пока они вернутся! Всё разрушено, Фрея, и кто-то должен это остановить.
Я покачала головой.
– Потому? Это единственная причина? Нет!
– Было бы лучше, если бы было ещё что-то? Драма? Личная обида, месть? Амбиции? Конечно – плохо навредить людям так эгоистично. Я лишь хотела помочь, сделать королевство лучшим. Полагаю, сделала.
– Ну, ты не можешь иметь в виду, что я стала бы королевой – ты себя назначала на то место?
– Никогда об этом не думала. Предполагала, что он сам себя медленно отравит – пока он не сказал, что заказал больше ради банкета. Но сколько людей могло выжить! Я не собиралась становиться королевой.
–
– Так было нужно. Эприа в этом нуждалась, - она отвернулась, молча глядя на какую-то картину. – Медицина. Вот что сказал мне купец, когда я купила маленький горшочек для себя. Это стоило целое состояние, но я никогда не видела такого цвета и искала его для своей коллекции. Он странно на меня посмотрел и сказал, что это будет лекарством от лихорадки, потницы, а так же многих других заболеваний, которые только могли случиться. Но ведь я на самом деле хотела просто получить цвет, - она мягко улыбнулась. – А потом я вдруг заболела. Я видела полосы на ногтях, знала о мышьяке – но всё это было простительно за единственный подобный цвет.
– И ты отправила немного королю?
– Отправила всё, что осталось, вместе с картиной, которую как раз закончила. Сказала ему правду. Это цвет – и чудное лекарство, которое принесёт здоровье и удачу! Королевски-жёлтый – сказала, он достоин этого названия.
– И он подсыпал его в вино.
– Думаю, да. Конечно, у него болел живот, это медленно отравляло его. Но он о красителе и не подумал! А зачем? Считал, что болен, а никто не смотрел, что там король подсыпал в собственную еду.
– Ты сказала, что он болел многие месяцы, до того, как ты покинула в последний раз замок.
– Солгала, - она впервые, казалось, немного раскаялась. – Правда, прости. Ты так уверенно собиралась раскрыть убийство… Я не могла позволить тебе узнать, что он заболел только в то мгновение, когда я наконец-то покинула столицу. Мне хотелось, чтобы ты думала, что кто-то травил его несколько месяцев до того, как я наконец-то уехала.
Вот о чём она жалела! Не о всех смертях – а о маленькой лжи, что должна была помешать моему расследованию.
Я слишком ей доверяла. Не проверила её историю. Фицрой решил, что отец скрывал болезнь – и только предполагал, между прочим, что всё остальное было правдой.
– Разумеется, - продолжила она, - его высокомерие не дало ему остановиться на достигнутом. Он хотел больше, и больше, а у меня не оказалось – поэтому он послал людей за этим. Назвал во имя себя, вопреки тому, что у красителя уже было название – он хотел всё! Я боялась, что кто-то скажет советникам, что там есть мышьяк, но всем было плевать. Краситель, что лечит, пока человек не съест слишком уж много. Ну и, конечно, эта яркость не давала ему держать это при себе. Он хотел устроить шоу, разбрасываться здоровьем и состоянием. Он должен был продемонстрировать этот краситель на банкете, чтобы показать собственное богатство и царственность. Но я знала, что он даст его тем, кого любит – а тем, кто ему не нравится, тем, кто менее экстравагантен… Они выживут. Так было бы легче создать новый двор, чем я когда-либо полагала. Нет, я не могла остановить это!
– Даже если это могло убить твоего кузена?
Я верила в него. Знала, что он это не съест. Король гневался на него, и Стэн злился в ответ – за расточительность… О, он из принципа не стал бы есть золотой торт! И не ел.
– Но ты просто оставила их умирать!
– Не всех. Думала, что может править Фицрой. Хотела убедиться, что он выживет – поэтому сказала его отцу, что до меня дошли слухи, будто бы Фицрой хвастал, что будет следующим королём. Конечно, я говорила не совсем так... Поздравила короля с решением, говорила, что слышала это от самого Фицроя. Я знала, его это разозлит – как раз к банкету, - и он ему золотой торт не даст, чтобы поставить на место. Он был бы в безопасности