Долгий поцелуй на прощание
Шрифт:
— Боже, Кресс, тебя почти не слышно, у тебя все в порядке с телефоном?
Дант наклонился поближе и зарычал в трубку.
— Кэт, проблемы со связью. Кэт! Позвони мне, когда…
Дант положил палец на рычаг и разъединил говорящих. Потом посмотрел на Кэт с нескрываемым удовольствием на лице.
— Я и сам не справился бы лучше. Так, а куда я дел запасные ключи от ее квартиры?
ГЛАВА 29
— …Неужели? Нет, я понимаю…
Кэт украдкой взглянула на часы. Невероятно. Разговоры с Лаурой будто замедляют течение времени. От нарочито
— Я не говорю, что не люблю его…
Лаура снова замолчала. Она явно уже сказала больше, чем хотела. Повисла неловкая пауза. Утки у противоположного берега маленького пруда истерически закрякали и бросились на куски белого хлеба, которые кинула им пожилая дама.
Уже не в первый раз за сорок минут Кэт почувствовала себя совершенно растерянной. Даже она, с ее незначительным опытом в сфере отношений взрослых, понимала: Лаура захотела встретиться с нею во время обеда не для того, чтоб обсудить муниципальные налоги. Через три минуты болтовни ни о чем Лаура свернула на детские пособия и ясли в Клапаме. Она, несомненно, желала, чтобы Кэт начала уверять ее, что родить ребенка Майку — естественно и нормально, а несколько растяжек — малая цена за право носить фамилию Крэгов.
Кэт безмолвно пережидала молчание Лауры. Другие члены семейства заполнили бы такие прорехи в разговоре восторженными рассказами о детях. Кэт могла бы лишь сказать, что ее больше беспокоили не растяжки, а невозможность влезть в любимые джинсы без мыла. «Похоже, дело плохо, — решила она, — если Лаура делится семейными проблемами со своей недозрелой золовкой».
— Я уверена, что ты его любишь, — сказала Кэт. Она чувствовала, что это неподходящий ответ. Кэт была совсем сбита с толку. Она бросила остатки булки одинокой коричневой утке у края пруда. — Но дети — это такая ответственность. От них ведь потом уже не избавишься.
Она не смотрела на Лауру, но ей почудилось, что она слышит слабое рыдание. Кэт повернулась к невестке. Та глядела на пруд, прижав к носу широкий пушистый шарф.
— Лаура? Что с тобой? Лаура?
Боже, только этого ей еще не хватало.
— Со мной все в порядке, — храбро ответила Лаура. — Это просто гормоны и…
— Вы с Майком давно вместе?
Лаура иронически фыркнула в шарф.
— Сто лет. Может, двести?
Кэт пыталась найти какие-нибудь слова — достаточно оптимистичные и не лживые.
— Лаура, я знаю, Майк — не совершенство. Мне многораз казалось, что он недостоин тебя. Но у всех супружеских пар бывают трудные периоды в жизни. Мои родители…
Лаура подняла руку:
— Кэт, пожалуйста, не надо об этом. Это любимая тема Майка. — Она фыркнула. — Это просто какое-то шоссе с оживленным движением. Рассказы о том, как твоя мать бросила работу, родила детей и никогда не жалела об этом. Как твой отец любил детей…
Кэт взяла руку Лауры в свои холодные ладони. Странно. Чего только не сделаешь, пытаясь кого-нибудь утешить.
— Лаура, моя мать бросила работу в двадцать четыре года и занималась только нами. А едва мы закончили школу, она кинулась отчаянно наверстывать все, что упустила. Когда я была маленькой, она любила рисовать со мной, ходить по магазинам, придумывать соусы к макаронам. А теперь она помешалась на образовании
Кэт замолчала, вспомнив про ссоры Лауры и Майка. Подшучивания над их отношениями уже превратились в многосерийную семейную комедию, и трудно было удержаться от сарказма. Но Кэт не хотелось обижать Лауру, поэтому она добавила:
— Ранние дети — это так непросто.
Лаура поставила ноги на край скамьи и обхватила колени руками. Она, похоже, взяла выходной. На ней были новые джинсы DKNY, а не привычный светло-зеленый деловой костюм.
— Твоей маме хочется, чтоб я родила, наверно, потому, что тогда роль матери семейства перейдет ко мне. Тебе так не кажется?
Лаура взглянула на Кэт. Та могла только кивнуть в знак согласия. Они молча сидели на обшарпанной скамейке, и ситуация была до боли ясна обеим.
— Я чувствую… — Лаура вздохнула, но не могла не продолжить: — Завести ребенка — значит заключить себя в клетку семейной жизни. Я не уверена, что готова к этому. Я не знаю, хочу ли я быть матерью. Раньше мне хотелось одного — выйти замуж, а теперь… — Она взглянула на Кэт. Та покраснела от всех этих неожиданных признаний. Лаура тоже вспыхнула, но решительно продолжала: — Когда ты с кем-нибудь живешь, ты готова к тому, что парень никогда не кладет грязных носков в корзину для белья и не меняет простыней. Чтоб сбежать от этого, можно просто расстаться. Чтобы не расставаться, ты не позволяешь себе раздражаться, скажем, в двадцати случаях из ста. Когда вы решаете пожениться, ты сталкиваешься с перспективой жить с ним вечно. — Лаура повернулась к Кэт и посмотрела ей прямо в глаза. — И поверь мне, это пугающая перспектива. Начинаешь раздражаться из-за каждой мелочи. Но ты очень взволнована и изумлена тем, что нужна кому-то так сильно. Он готов бросить ради тебя все остальное, и ты закрываешь глаза на его недостатки. Тебя догоняет свадебный поезд, и не успеешь оглянуться, как оказываешься замужем.
Кэт открыла рот, но не знала, что сказать, и снова его закрыла.
— Я все знаю насчет компромиссов. — Голос Лауры был безутешен. — Иногда мне кажется, что брак моих родителей не распался только потому, что либо один из них, либо оба постоянно были на гастролях, а мы, дети, вечно жили по пансионам. Но когда дело доходит до ребенка… — Она взглянула на Кэт, и та инстинктивно сжала ее руку. — А вдруг он заболеет, и придется спать по три часа в неделю, и как тогда справляться с требованиями другого младенца — моего мужа?
— Я не знаю, — просто ответила Кэт. — Но он, кажется, повзрослел.
— Я знаю. — Лаура посмотрела на уток в пруду, потом повернулась к Кэт, вздохнула и выпрямилась. — Кэт, прости, что я сваливаю это на тебя. Но, честно говоря, ты единственная из моих знакомых не считаешь Майка идеальным во всех отношениях.
— Спасибо, — автоматически ответила Кэт. — То есть, — поспешила она поправиться, — я понимаю, о чем ты. Это… тяжело, когда все думают, что ваши отношения прекрасны, — ведь вы сами так всем говорили.