Долгий поцелуй на прощание
Шрифт:
Кэт снова опустила голову, и ее стошнило на его ботинки.
Потом в памяти Кэт был провал, после которого они внезапно очутились в ирландской пивной. Музыканты играли «Ирландского скитальца». Перед ней на стойке бара стояли три большие кружки «Гиннесса». Рыжий парень исчез. «И спер все деньги», — ворчал Дант. На щеке Тома были пятна помады двух цветов — но этим его успех у участниц девичников ограничился.
— В следующий
Низенький человечек без передних зубов подмигнул Кэт с другой стороны стойки. Кэт в ответ вежливо улыбнулась.
— Понимаешь, они думают, что ты — самая ирландская девушка из всех, которых они видели. Только не открывай рот. Особенно если чувствуешь тошноту.
Кэт уже прошла стадию невидимки («Неважно, как я танцую, все равно никто не смотрит!»), стадию молчания («Эта женщина — проститутка? Что ты говоришь, заткнись! Никто меня не слышит! Я же шепотом!»)и теперь блуждала по зоне полной потери оперативной памяти.
Шум в пивной стоял невероятный.
— Мне хорошо, — сказала Кэт и нетвердой рукой взяла кружку. Она чувствовала, что в желудке стало больше места.
— Но тебе не было хорошо, когда мне пришлось разнимать тебя с той девицей в греческом ресторане.
— У-ух, — выдохнул Тоска, стоящий за ними в ожидании своей кружки, и взмахнул рукой, — красивая девушка, и дерется красиво!
С сильным дублинским акцентом Кэт велела ему заткнуться.
Тоска и Гарри в изумлении уставились на нее.
— Что за девушка? — спросила Кэт обычным голосом, сосредоточенно потягивая пиво.
— Ты прыгнула на нее с криком: «Изабель, не надо!» Она как раз лезла целоваться с Томом. — Гарри пьяно приподнял бровь. — Ты не помнишь? Она, кажется, не знала тебя, но ты, похоже, ее знала.
— Нет, не помню.
— Надеюсь, Том помнит. Она записала свой номер телефона помадой ему на ноге. Почему у вас, девчонок, в сумочках так много помады и совсем нет ручек?
Музыканты доиграли одну мелодию и начали другую, собственного сочинения, под названием «Болота графства Голуэй». К бару подходило множество людей.
Гарри забрал все оставшиеся кружки и отнес их на столик, за которым Сет и Дант поджигали картонные подставки под пиво. Колокольчики в мозгу напомнили Кэт: еще полчаса — и она свалится замертво. А падать замертво здесь, на руки этих парней, — идея неудачная. Она постаралась запомнить, что надо рассказать Кресс, как добр был Гарри — нисколько не ругался по поводу своих замшевых ботинок.
— Не хотел тебя спрашивать, но раз мы оба нахрюкались…
Голос Гарри звучал почти трезво, только он зачем-то косился на ее ухо.
— Мой парень бросил меня. — Кэт знала, что говорит цельными предложениями — пусть даже короткими, — но в памяти могла удержать лишь последнее. — Он роскошная дрянь. Любит больше свою карьеру, чем меня. А я люблю его. И ненавижу Лондон. Ненавижу мою дурацкую работу. Но я не могу уехать домой. Я просто хочу забыть все это. Или буду только реветь.
— Не реви.
Гарри не обнял ее. Кэт покосилась на него, но он по-прежнему не тянул руки обниматься. Она отчего-то почувствовала разочарование.
— Он, в конце концов, вернется. Он, по крайней мере, не говорит всем вокруг, что ты нестандартной ориентации, — вместо того чтобы спать с тобой.
— Но и она такого не говорит, — начала Кэт, но внезапно промелькнувшая боль в глазах Гарри заставила ее замолчать.
Может, она-то как раз говорит.
Дант положил на стол зажигалку.
— Ты только подумай. Ты можешь выбрать себе любого из нас. Сет с самой школы ждет такую милашку, как ты.
Кэт не сочла нужным поднять глаза от кружки.
— Я лучше умру, спасибочки.
— Да кто ты такая? — Том смотрел на Кэт, словно в первый раз за весь вечер.
— Это тебе знать не нужно. — Кэт повернулась к Гарри, совершенно погруженному в свои невеселые мысли. — Тебе не кажется, что здесь жарко?
Пьяно извиваясь, она сняла пиджачок — гораздо медленнее, чем обычно, потому что сидела на его подоле.
— Ух ты… О, эээ, прости, — произнес Тоска.
— Ты цыпочка Гарри? — продолжал Том.
— Нет, — ответила Кэт.
Ее охмелевший мозг отметил, что Гарри не хватило вежливости, чтоб вскочить и громко опровергнуть это.
Том и Тоска о чем-то пошептались. Потом Том хитро посмотрел на Данта.
Кэт постучала пустой кружкой по столу:
— Еще пива!
— Я схожу, — сказал Гарри, хотя его кружка была пуста только наполовину.
Он осторожно поднялся из-за стола.
— Тогда ты… — похабная улыбка появилась на ярко-красном лице Тоски, — пташка Данта!
— Нет! — вскричали в один голос Кэт и Дант.
За столом на несколько секунд воцарилось недоумение. Музыканты настраивали свои инструменты для третьей, последней мелодии.
— А, понял! — Тоска направил на нее дрожащий палец. — У нас мальчишник, так что, если ты не пташка Гарри или Данта, ты должна быть… — он облизнулся, — стриптизершей!