Долгий путь домой (Крысёныш -1)

Машков Александр Иванович

Ребята, молча, рассматривали мои ноги, руки и лицо, покрытые чёрными струпьями.

– Он не заразный? – подозрительно спросил мальчик.

– Он обмороженный, - ответила Марийка, - ещё очень слаб. Даже не помнит, откуда он.

– Может, пора уже учить?

– Какое учить, я его ещё писить вожу, - Это она обманывает, конечно, но я, правда, ещё хожу, держась за стенку.

– Как звать тебя? – сурово спросил меня мальчик, по-видимому, вожак местных мальчишек.

– Ники, - просипел я.

– Ники, -

повторил мальчик, - меня Стас зовут. С остальными познакомишься потом. Скорее выздоравливай. Что это у тебя отваливается?

– Ты ни разу не обмораживался? – спросила Марийка. Стас отрицательно покачал головой. – Это обмороженная шкура отмирает, как от ожога.

– Как от ожога? больно, наверно?

– Знаешь, как он кричал, когда дедушка его выхаживал? Просто жуть!

– Я слышал, - сказал один из мальчишек, - я думал, кого-то режут.

– Ладно, - сказал Стас, посмотрели, и хватит, пусть выздоравливает. Марийка, расскажи ему наши порядки.

– Я и так хотела, только пусть поправится немного.

– Ты не хотела его отпускать, потому что тебе будет скучно, - проницательно сказал Стас, - к тому же такого красивого мальчика.

Где это он красавца нашёл, удивился я. Видел себя в зеркале с чёрным лицом. Жуткое зрелище. Или он так шутит?

Ребята ушли, не так, как обычные дети, шумной толпой, а как бы растворились за дверью.

Кто это? – с трудом вытолкнул я слова из больного горла.

– Крысята, - ответила Марийка обречённо.

– Меня он тоже назвал крысёнком.

– Ты и будешь крысёнком, уйдёшь к ним.

– Почему?

– Закон такой, выживания. Если не научишься прятаться и бегать, попадёшься Ловцам, или Диким. После этого никто ещё не выжил. Ловцы детей отправляют в клиники, на органы, Дикие разделывают прямо здесь, у них здесь где-то операционная.

Из её слов я ничего не понял, но не стал переспрашивать. Когда оклемаюсь, спрошу у ребят, да и поучиться у них не мешает, вон они, как двигаются, не то, что я, хожу, как старый дед.

Мы с Марийкой снова принялись за игру, Марийка смеялась, ни разу не рассердившись на меня, если я, неловким движением, ронял машинку на пол. Руки ещё плохо слушались.

К вечеру пришёл весёлый дед, принёс нам леденцов, себе – бутылочку виски, и долго сидел возле печки, наливая в крохотную рюмочку коричневую жидкость, затем, выпив, закусывал долькой лимона и рассказывал нам интересные истории из своей морской жизни.

Мы слушали, раскрыв рты.

– Деда, - наконец решился я, - а мне можно выучиться на моряка?

– Тебе? Это вряд ли, - помрачнел дед, - Ты беспризорник, не знаешь, кто твои родители. Такие дети, если не пропадают в детстве, вырастают только преступниками, потому что на работу вас не берут, а жить хочется. Преступников же, в зависимости от тяжести преступления, или отправляют

на каторгу, или вешают.

Описав моё такое невесёлое будущее, дед Артём опрокинул очередную рюмку и надолго задумался.

Я посмотрел на Марийку, та отвела взгляд.

«Это правда?» - хотел я спросить, но понял, что спрашивать незачем. Вопросы буду задавать, после того, как хоть что-то буду понимать, а то я сам себя забыл, хорошо, что имя вспомнил, и то не смог до конца выговорить. Так и стал Ники вместо Никиты.

Между тем здоровье моё становилось всё лучше, я уже мог свободно передвигаться по комнате, руки и ноги не дрожали, да и чёрных струпьев почти не осталось.

Скоро опять пришёл Стас.

Он пришёл на этот раз один, Марийка налила ему тарелку супа. Стас молча поел, сердечно поблагодарил за еду и поинтересовался, насколько я поправился.

– Я уже свободно хожу, - заявил я, - ноги не дрожат.

– Тогда пора тебе к нам.

Марийка расстроилась: - Может, оставишь его ещё на два дня?

– Для тебя, Марийка, всё, что угодно, но для Ники будет лучше, если он раньше начнёт школу выживания.

Марийка, вздохнув, согласилась, спросив, - у вас найдётся, во что ему одеться? У него, кроме майки и трусов, ничего нет.

– Как ничего? Зимой?

– Да, таким его на улице нашёл дед.

– И ты ничего не помнишь? – обратился ко мне Стас.

– Я помню, как меня зовут! – с вызовом сказал я.

– Да, это немало, - согласился Стас. – Хорошо, сейчас что-нибудь найдём, Стас вышел, сказав, чтобы ждали.

Через полчаса пришёл незнакомый мальчишка с пакетом: - Стас передал.

Я развернул пакет, в котором оказались чёрные брюки, чёрный свитер, и куртка с капюшоном. Я быстро оделся, сразу почувствовав себя человеком.

Хотел сразу уйти, но, наткнувшись на беспомощный Марийкин взгляд, подошёл к ней, взял её руки в свои, посмотрел в глаза, и неловко ткнулся своими губами Марийке в губы.

– Я вернусь к тебе, как только смогу, - пообещал я.

Мальчишка ждал, не говоря ни слова. Увидев, что я готов, он повернулся, и бесшумно вышел, я едва смог догнать его. Мальчик повёл меня по какому-то коридору, каким-то переходам, лестницам...

Через пятнадцать минут я понял, что не смогу найти дорогу назад, настолько здесь было всё запутано: какие-то переплетения труб, потоки зловонной жижи, висящие кабели, некоторые из них искрили. Я боялся крыс, спросил мальчишку.

– Кроме нас, здесь крыс не осталось. Всех съели. – Меня передёрнуло.

– Не дёргайся, скоро поймёшь, какие они вкусные.

– Ты же говоришь, их всех съели?

– Забегают иногда. Город большой. Смотри, осторожней, как бы тебя самого не съели.

– Здесь водятся чудовища? – похолодел я.