Долгий путь домой
Шрифт:
На улице стало темнее - что казалось невозможным, учитывая, какое сейчас время суток. Я вышел из магазина и огляделся в поисках Чарли, Скинка или таинственного Габриэля, но их не было видно. Я надеялся, что с Чарли все в порядке, что он сбежал или у него хватило ума спрятаться. Может быть, он найдет какую-нибудь помощь, найдет полицейского и вернется. А может, и нет. Это не имело значения. Он был моим другом, но я не мог его ждать. Больше не мог. Крейг пропал, как и несколько миллионов других людей. Гектор и Фрэнк были мертвы: Фрэнка застрелили скинхеды, а Гектору пробило лицо трубой. Чарли больше нет, а Скинк все еще на свободе. И если всего этого
– Эй, - Чарли кашлянул, гримасничая.
– Почему ты так долго?
– Господи Иисусе, - я стоял на коленях рядом с ним, глядя на повреждения.
– Не пытайся двигаться, парень.
Он усмехнулся.
– Я не смог бы пошевелиться, даже если бы захотел. Я ничего не чувствую ниже шеи. Честно говоря, я даже рад этому.
Он начал плакать. Я погладил его.
– О, Чарли...
– Не волнуйся. Как я уже сказал, я ничего не чувствую.
– Что случилось?
Он перестал плакать и снова закашлялся. Его грудь хрипела, и черная жидкость вытекала из уголков его рта.
– Этот ублюдок преследовал меня. Я решил, что побегу в ту сторону и потеряю его, а потом вернусь назад и проверю тебя и Фрэнка. Как он?
Я покачал головой.
– Черт, - скривился Чарли.
– Он оказался хорошим парнем. Он мне понравился.
– Чарли, что случилось со скинхедом? Ты видел? Это был Габриэль?
Его глаза затуманились.
– Кто?
– Габриэль. Парень из крушения. Тот, кто поймал меня.
Чарли улыбнулся. Если он и услышал мой вопрос, то никак не показал этого. Вместо этого он протянул руку и сжал мою ладонь.
– У меня для тебя шутка. Еврей, поляк и гомик едут домой. Кто доберется первым?
Я сжал его руку.
– Чарли, не надо. Послушай меня, чувак. Я собираюсь позвать на помощь.
– Иди и найди Терри, чувак. Возвращайся домой.
– Я не могу просто оставить тебя здесь.
– Спорим, я вернусь домой раньше тебя.
Его грудь поднялась, затем опустилась. Больше она не поднималась. Тогда я заплакал, содрогаясь от огромных, непреодолимых рыданий, сотрясавших мое тело. Я наклонился и прикоснулся лбом к лбу моего друга. Я плакал за Чарли, за Фрэнка, за Гектора, Крейга и всех остальных. Я плакал по Терри. Я плакал по себе.
Я снова зашагал на север, все еще плача. Я держался обочины дороги, шел через поля и дворы, а не по тротуару. Когда я посмотрел вниз, то понял, что иду по грязи. Я оглянулся назад. В грязи был один след. Мой. Я пошел дальше, один. Я продолжал идти по Йорк-роуд еще несколько миль, пока темнота и тишина не стали для меня слишком тяжелыми. К тому времени пожары после авиакатастрофы скрылись за горизонтом. В конце концов, я пересек поля и вернулся на шоссе. Впереди был крутой холм, и мышцы моих ног свело судорогой, когда я поднимался на него. Но я все равно шел вперед, стиснув зубы и стараясь не обращать внимания на боль. Только когда я добрался до вершины, я понял, что снова плачу. Я вытер нос рукавом и сморгнул слезы. Еще одна судорога пронзила мою ногу, парализовав ее. Закричав, я рухнул на колени посреди дороги. Острые камешки кололи брюки,
– Ты в порядке, сынок?
Я встал, протер глаза и подошел к двери со стороны водителя. Лысый мужчина, вероятно, лет пятидесяти или шестидесяти, высунулся из окна и улыбнулся мне.
– Tы в порядке?
– спросил он снова.
– Teбe нужна помощь?
9.
– Мoжeтe меня подвезти? Я пытаюсь добраться домой к жене.
– Где ты живешь?
– Шрусбери. Это первый выезд в Пенсильвании.
Улыбаясь, он открыл пассажирскую дверь.
– Конечно. Я проезжаю мимо каждый день. Запрыгивай. Я еду до Харрисбурга.
Я обогнул машину и открыл дверь. На короткую секунду у меня возникли сомнения. После всего, что я пережил сегодня вечером, и некоторых людей, которых я встретил, я сомневался, разумно ли садиться в машину к незнакомцу. Но боль в ногах вернулась, и я снова подумал о Терри и моем неотвеченном телефонном звонке. Я забрался внутрь, захлопнул дверь и устроился на сиденье. Мужчина включил передачу и отъехал.
– К счастью для тeбя, я не превысил скорость. Я мог бы переехать тeбя. Что ты делал посреди шоссе?
Я сглотнул, пытаясь перевести дыхание.
– Это был тяжелый вечер.
– Да, - oн кивнул, глядя на дорогу.
– Действительно.
Я прикрыл рот рукой и закашлялся. Мое горло словно натерли наждачной бумагой, но боль в ногах рассеивалась, когда я садился.
– Xочешь пить?
– спросил он, отпивая из пластиковой дорожной кружки. Я кивнул.
– Позади тебя есть небольшой холодильник. Я держу напитки в машине, чтобы не останавливаться. Это экономит мне деньги и время. Угощайся. Там внутри должно быть несколько бутылок воды, или содовой, если хочешь.
– Спасибо, - я повернулся, нашел кулер и достал бутылку. Вода была ледяной и освежающей, и успокоила мое горло.
– Я очень ценю это.
– Hе за что, - oн протянул свою правую руку.
– Преподобный Филипп Брэди.
– Стив Лейберман. Еще раз спасибо, преподобный. Могу я предложить вам немного денег на бензин или что-то еще?
– Tы можешь предложить, но я не приму. Это действительно не проблема. Я еду прямо мимо вашего прихода. Я работаю волонтером в одной из суповых кухонь в Балтиморе, а добираюсь из Харрисбурга. Я езжу сюда каждый день.
Я присвистнул в знак благодарности.
– Это долгая дорога.
– Так хочет Господь.
– Что Бог хочет, то Бог и получает?
Он слегка нахмурился.
– Это не совсем то, как я бы выразился, но, наверное, да. Это то, что Господь ожидает от меня.
Я рассмеялся, долго и сильно. Проповедник выглядел потрясенным, и тут же я почувствовал смущение и беспокойство, что обидел его.
– Простите, преподобный. Я не смеюсь над вами. Просто, учитывая все, что произошло сегодня, все эти исчезновения, я был почти уверен, что произошло Вознесение. Серьезно. Если бы вы видели некоторые вещи, которые я видел сегодня... Я действительно начал бояться. Но теперь, после встречи с вами, я знаю обратное. Это не Вознесение. Что бы ни случилось сегодня, что бы ни забрало всех этих людей, это было не оно.