Долгий путь домой
Шрифт:
– Вообще-то, я думаю, что это было Вознесение.
– Но вы все еще здесь, a вы - человек Божий. Послушайте, я еврей и не претендую на то, чтобы понимать, но моя жена и ее родители тоже были христианами. Я думал, что когда произойдет Вознесение, все христиане будут призваны на небеса или что-то в этом роде? Так всегда говорили мои родственники.
– Вовсе нет. На самом деле, я представляю, что в это воскресенье церкви по всему миру будут заполнены до отказа. Мы увидим в церкви больше людей, чем когда-либо прежде.
– Но это не имеет смысла.
–
Я покачал головой.
– Я не понимаю.
– Как насчет небольшого урока?
– Хорошо.
Я выглянул в окно и увидел, как мимо промелькнул съезд к водопаду Ганпаудер. Если бы я шел пешком, мне потребовался бы еще час, чтобы добраться до него. Вместо этого, это заняло пять минут. Меньше всего мне хотелось слушать проповедь, но я готов был выслушать ее, если бы это помогло мне быстрее вернуться домой к Терри. Преподобный Брэди сделал еще один глоток из своей дорожной кружки.
– Ибо Сам Господь сойдет с небес по громкому повелению, при гласе Архангела и трубном зове Божием, и мы, оставшиеся в живых, вместе на облаках взойдем в сретение Господу на воздухе. И так пребудем с Господом вовек.
Я не ответил. Мне нужны были ответы, а не цитаты из Библии.
– Прости, - извинился преподобный, как будто прочитав мои мысли.
– Это из Фессалоникийцев. Говорится о великом событии. Вознесение и есть это событие - Бог призывает миллионы своих верующих на небеса. Это прелюдия ко Второму пришествию Христа, когда Иисус вернется, чтобы править над всеми. Я уверен, что, как и все остальные, ты слышал трубный звук, который предшествовал сегодняшним событиям?
Я кивнул.
– Это действительно было так?
– В Первом послании к Корфинянам апостол Павел говорит, что в мгновение ока прозвучит последняя труба, и верующие во Христа будут призваны домой. Именно это и произошло сегодня. Те, кто был рожден свыше, то есть принял Христа как своего Господа и Спасителя, исчезли.
– Куда они попали?
– На небеса.
– Но не вы. И я видел сегодня других: священников и монахинь, людей с этими дурацкими наклейками с Иисусом-рыбой на бампере. Мы видели парня, который проповедовал на капоте своей машины, прямо посреди автострады. Если Бог забрал всех своих последователей домой, почему Он оставил таких людей, как ты? Разве вы не злитесь из-за этого?
– Нет, я не злюсь, - преподобный Брэди грустно улыбнулся.
– Но ты абсолютно прав. Я все еще здесь. Это моя вина. И это разбивает мне сердце, потому что я знаю, что будет дальше. Я знаю, что принесут следующие семь лет.
– Я все еще не понимаю. Если это Вознесение, то почему вы не в числе пропавших?
– Потому что мне не хватило веры. Один из самых известных стихов Библии гласит: "Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную". Иисус умер за наши грехи, но в последние несколько лет я потерял с Ним связь.
– Bы не верили?
– Нет, - прошептал
– Я не верил. Когда ты пастор, хотите вы того или нет, становится центром сбора сплетен вашей общины. Каждый божий день я подслушивал самое худшее - их самые темные секреты, то, о чем они не думали, что кто-то еще знает. Мне открывалась их самая низменная, животная сущность. Прелюбодеяние. Жестокое обращение. Сексуальная развращенность. Наркомания и алкоголизм. Азартные игры. Воровство и обман. Один из наших светских ораторов присвоил более тридцати тысяч долларов у своего работодателя. Секретарь нашей церкви отравила соседскую собаку, потому что та не переставала лаять. Наш молодежный пастор вступал в сексуальные отношения со своей собственной четырнадцатилетней дочерью.
– И они рассказывали вам все это?
Он пожал плечами.
– Иногда. Часто я слышал это от других. Но иногда они рассказывали мне сами. В отличие от католической церкви, мы не требуем исповеди, но они все равно исповедовались мне, ища наставления. Искали кого-то, кто заверил бы их, что все в порядке, что Бог по-прежнему любит их. И я делал это. Я напоминал им, что Бог все прощает, и они обещали мне, что отныне будут поступать правильно, а через два месяца снова возвращались к этому.
Он вздохнул. Радио играло тихо. В мягком свете приборной панели он выглядел старше, чем я предполагала.
– Я стал обижаться. Не только на них, но и на Бога. Как я мог быть пастырем, как я мог вести их и учить их жить так, как хочет Господь, когда они вызывали у меня такое отвращение? Я ненавидел их за это и, в конце концов, начал ненавидеть и Бога. Я просто выполнял свои обязанности. Но мои прихожане все еще рассчитывали на меня. Не все из них были плохими людьми, и я не мог их подвести. Поэтому каждое воскресенье я вставал на кафедру и проповедовал благую весть, рассказывал о Господе и передавал им силу своей веры. И все это время, глубоко внутри, мне не хватало веры в свои убеждения. Я не верил.
– И вот вы здесь, - закончил я за него.
– Да, действительно. Вот он я. Остался позади. Боже, помоги мне - помоги всем нам.
– Мы выживем, - сказал я.
– Мы соберем осколки, сотрем с себя пыль и пойдем дальше. Мы всегда так делаем. Посмотритe на все, через что прошла человеческая раса. Мы всегда возвращаемся.
Он покачал головой.
– Не в этот раз. Следующие семь лет будут буквально адом на земле. Война. Голод. Землетрясения. Болезни. Полный хаос.
– Разве у нас нет этого сейчас?
– Нет, Стив. Это только начало. У нас есть эти вещи сейчас, но они меркнут по сравнению с тем, что грядет. Это будет тяжелое время для Cвятых Cкорби.
Я задохнулся.
– Что случилось?
– спросил он.
– Кое-что из того, что вы сказали, заставило меня задуматься. Я слышал нечто подобное сегодня ранее.
– Как это?
Я рассказал ему обо всем, что произошло. Даже учитывая исчезновения, я не ожидал, что он поверит мне, когда я дошел до Габриэля и превращения скинхедов в соль. Но когда я закончил, он просто кивнул головой.