Долго и счастливо

Карасева Маруся

Примерно такие мысли бродили в голове Сандера Щварцтейна, - тоскливо, словно потерявшие пастыря овцы, - пока он выслушивал длинный перечень своих нарушений, что неторопливо зачитывал ему Верховный Дознаватель Экимму.

Горячо прощаясь у дверей вампирской прокуратуры с Василисой, он клялся ей, что вернется минут через десять, - только даст кое-какие показания, - однако чем дальше, тем яснее он понимал: десятью минутами здесь не обойдется.

Да что там, не обойдется и десятью месяцами.

– ...вы

умышленно скрыли властей важные факты, касавшиеся саммита в Брюгге, - перечислял Экимму.
– Убили верховного вампира Асмунда - в целях обороны, и это будет учтено, однако факт остается фактом. Вы воспользовались временем, отведенным для решения мировых проблем, в личных целях, - а именно, чтобы снять заклятие обращения со своего создания. И, наконец, вы скрыли факт участия своего создания в преступном заговоре. Все это довольно серьезно, - заключил он, барабаня длинными синими ногтями по прозрачному столу и сурово глядя на Сандера поверх очков.
– И что прикажете с вами делать, Сандер Шварцтейн?

Тот потер виски, словно у него вдруг заболела голова. Одежда его все еще была в крови - в кровище!
– и больше всего Сандеру хотелось в душ, пообедать и в постель к Василисе, причем необязательно в таком порядке, однако ощущение, что он попал, как муха в паутину, было ярким и безошибочным. Спорить с Советом, всегда раскапывавшим самую точную информацию обо всем на свете, было бессмысленно и себе дороже - потом, когда вранье вскроется, его просто добавят к списку преступлений.

– А что вы предлагаете, досточтимый Экимму?
– поинтересовался он.
– Как я могу искупить свою вину перед вампирским сообществом?

Экимму поджал губы.

– Этого я сказать не могу, - ответил он.
– Но вы и сами понимаете, что виновны, а значит, должны понести наказание.

– Да, - Сандер склонил голову.
– Я понимаю.

Экимму помолчал, глядя куда-то поверх его головы. Они сидели в комнате для допросов, куда Сандера привели, едва за ним закрылась входная дверь. Помещение мало чем отличалось от тех, кто бывают в кино, где рассказывается о допросах людей: пустая, слабо освещенная коробка-комната, стол и два стула.

– Ну ладно, - наконец сказал Дознаватель.
– Несмотря на все ваши проступки, вы немало сделали для сохранения мира - и вампирской конфиденциальности. Совет это ценит, а потому предоставляет вам выбор: мы можем оформить ваши проступки как административные правонарушения и решить все прямо здесь и сейчас - у меня есть право налагать штрафы и взыскания. Или, - Экимму положил на край стола кончики пальцев и наклонился к Сандеру, - мне придется передам дело Верховный суд, который будет судить вас за уголовные преступления.

Сандер бросил быстрый взгляд на зеркальную стену справа. За ней,

как он догадывался, уже собрались зрители, желающие насладиться видом его падения. Бывший лидер вампирского мира, а ныне -- преступник с разорванной в клочья репутацией не винил их: будь он на их месте - сделал бы ровно то же самое.

– И каким может быть решение Верховного суда?
– поинтересовался Сандер.

Экимму соединил кончики пальцев, любуясь зеркальным синим лаком на длинных острых ногтях.

– Я не могу решать за суд, но, думаю, шесть-двенадцать месяцев тюрьмы.

Сандер кивнул. Учитывая состав преступлений, которые ему вменялись, примерно так он и думал. Осталось только выяснить, какая у него альтернатива.

– А что насчет административного взыскания?
– поинтересовался Сандер как можно небрежней.

Экимму молчал до тех пор, пока он не встретился с ним глазами. Только тогда Дознаватель назвал цену:

– Сто лет политического молчания.

Несколько секунд Сандер молчал, оглушенный новостью. Как только способность формулировать слова снова к нему вернулась, он нацепил на лицо выражение вежливого удивления.

– Сто лет политического молчания?
– повторил вампир, словно не веря собственным ушам.
– Но, досточтимый Экимму, это же не равноценно!

Тот скупо улыбнулся.

– Хорошая новость в том, что у вас есть выбор.

Резко отодвинув стул, Сандер поднялся и бесцельно зашагал по комнате допросов. Потом подошел к стене и посмотрел на нее в упор, пытаясь рассмотреть, кто именно за ней скрывается. Однако это было бесполезно.

– Верно, - ответил он наконец.
– Выбор есть. Спасибо.

– И каким он будет?
– терпеливо спросил Экимму.

Сандер обернулся.

– Могу я прежде узнать, что станет с Софией?

Экимму бросил беглый взгляд на стену, словно ожидая сигнала, потом кивнул.

– Преступления Софии более серьезны, - начал он.
– Предательство своего создателя, соучастие в убийстве верховных вампиров и, наконец, заговор с целью уничтожения вампирского мира. Все это тянет на пожизненное заключение, - он побарабанил пальцами по столу.
– Точнее, в ее случае, посмертное. Приговор будет приведен в исполнение завтра на рассвете.

В груди у Сандера что-то сжалось. София была сумасшедшей сучкой, но все же, несмотря ни на что, он по-своему любил ее, - пока это еще было возможно.

– А Степан?
– спросил он, стараясь не выдать волнения.
– Ему предоставили тот же выбор, что и мне?

Экимму склонил голову.

– Перед законом все равны, - ответил он.

– И что он выбрал?

Дознаватель улыбнулся, и это было даже более неожиданно, чем увидеть ожившую статую.