Долгое падение
Шрифт:
– Шесть месяцев спустя после того, как мистер О’Нил отправился с вами в полицию, вы наконец повстречались с мистером Мануэлем лицом к лицу. Это произошло ранним декабрем тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года в «Уайтхолле»?
– Да.
– Хотя к тому времени вы были убеждены, что Мануэль убил вашу семью, вы пожелали провести целый вечер в его компании?
– А что мне еще оставалось делать? Полиция была уверена, что виновник – я. Кто-то должен был что-то предпринять. Найти что-нибудь.
Уотт делает паузу, чтобы перевести дыхание.
–
И тут он снова теряет самообладание. Плачет в неподходящее время. Взрослый человек, бормочущий об упущенных деловых возможностях, когда мог бы плакать о своей убитой семье и тогда всем понравиться.
Это неловкий момент. Юристы отводят взгляды.
Публика передает друг другу пакеты со сластями, сморкается и поправляет на коленях пальто. Доктор выходит вперед и проверяет пульс Уотта.
Того явно подготовили к даче показаний, как и многих других свидетелей. Современного читателя изумляет то, как часто свидетели спрашивали своих юристов, должны ли они говорить сейчас об этой мелочи, или то, как они прерывали свои показания, чтобы указать, что адвокат истца забыл подсказать им кусочек истории, который они репетировали вместе. Хорошего лжеца можно научить без запинки делать свои заявления ad nauseam [31] . Честные свидетели часто кажутся неискренними после того, как их натаскают.
31
До отвращения (лат.).
Доктор кивает лорду Кэмерону, давая понять, что, по его профессиональному мнению, мистер Уотт не мертв и не умирает. Просто на всякий случай лорд Кэмерон велит подать тому стакан воды.
Мистер Уотт покорно, как ребенок, пьет. Он выпивает весь стакан. Переводит дыхание, и доктор отступает в сторону.
М. Дж. Гиллис продолжает:
– Итак, ваше расследование привело вас к решению организовать встречу с мистером Мануэлем?
– Нет, – поправляет Уотт. – Это он организовал встречу со мной. Он разыскал меня через мистера Даудолла. Они договорились встретиться друг с другом, но я был преисполнен желания увидеться с мистером Мануэлем.
– Почему?
– Благодаря своему расследованию я пришел к убеждению, что Питер Мануэль убил мою семью.
– И вы были убеждены в этом тогда, когда встретились с ним?
– Абсолютно. Я встретился с ним, чтобы выяснить все, что смогу. Мистер Даудолл сообщил мне, что Мануэль знает, где находится револьвер, и я пытался выяснить это для полиции. Я думал, что если смогу заставить его отдать им револьвер, это будет чем-то реальным, осязаемой вещью, которая докажет, что убийца – не я.
– И вы провели с ним всю ночь?
Уотт решительно кивает:
– До шести часов утра. До тех пор, пока я не привез его к дому
Гиллис очень медленно произносит:
– Мистер Уотт. Теперь, когда можно оценить это, взглянув в прошлое, как вы думаете, следовало ли вам встречаться с ним и проводить столько времени?
Это отрепетировано, и Уотт улавливает намек: он быстро поворачивается к присяжным.
– Я НЕ ЗНАЛ, ЧТО ЕЩЕ МОЖНО СДЕЛАТЬ! – говорит он.
Потом поворачивается к М. Дж. Гиллису и улыбается ему, словно говоря: «Видите? Иногда я способен уловить подсказку».
– В то время это имело смысл. Я чувствовал, что должен с ним встретиться.
Грив встает, чтобы начать защиту. Он заставляет Уотта снова и снова повторять рассказ о той ночи с Мануэлем. Грив знает, что это самая странная вещь, которую сделал этот очень странный человек. Частицы ночи отсутствуют: они встречаются в «Уайтхолле», они отправляются в ресторан Джексона, они ненадолго останавливаются в «Степс баре», они встречаются с братом Уотта, Джоном, в пекарне в Бриджтоне и ждут в «Глениффер баре», пока Джон закончит работу. Потом они отправляются в дом Джона в Деннистауне, едят там яичницу с беконом и пьют – час с небольшим. Уотт и Мануэль уходят оттуда ближе к четырем часам утра и два часа спустя прибывают в Биркеншоу, в десяти минутах езды от дома Джона. Нет, Уотт не помнит, что произошло в течение этих двух часов. Похоже, прошло слишком много времени для такой короткой поездки. Ну, может, тогда они уехали позже, он не знает. Это была долгая ночь.
О чем они говорили в течение ночи? Ну, Мануэль сказал, что револьвер у него, а потом рассказал Уотту, что люди, совершившие убийства, сделали ошибку. На самом деле они собирались убить и ограбить Валентов, живущих по соседству. Но Мануэль знал практически каждый предмет мебели из обстановки в доме на Феннсбанк-авеню, знал, где расположены все комнаты и как выглядят покрывала на постелях. Он знал даже, какой сорт джина они держали в доме.
Уотт и Мануэль провели вместе одиннадцать часов. Беседа между ними, о которой сообщил Уотт, заняла бы полчаса.
Грив внезапно спрашивает Уотта, больны ли у него ноги.
Да, признается тот, можно сказать, что у него больные ноги.
– Вы страдаете от мозолей?
– Да, – устало говорит Уотт.
Он признает, что у него есть три мозоли, хотя не понимает, какое это имеет отношение к делу.
– Вы рассказали детективу-сержанту Митчеллу, что срезали свои мозоли в номере отеля «Кэрнбан», прежде чем в тот день отправиться в Глазго?
– Да, я рассказал ему об этом.
– Рассказали, чтобы объяснить, почему у вас на руках, под ногтями, была кровь?
– Да. – Уотт промакивает лоб. – Оттого, что я срезал свои мозоли.
– Но вы рыбачили?
– Да.
– Вы срезали мозоли до или после того, как рыбачили?
– Я не помню.
– Рыба обычно плавает в воде, не так ли? Можно ли предположить, что кровь с ваших рук смыло бы водой, если б вы срезали мозоли до рыбалки?
– Значит, я сделал это после.
– Вас срочно вызвали обратно в отель, вам сказали, что всю вашу семью застрелили и вы должны немедленно ехать в Глазго, чтобы опознать их тела, однако вы отправились срезать мозоли? Вот из-за чего у вас все руки были в крови?