Долгое прощание (сборник)
Шрифт:
Я ожидал, что она вспыхнет, но она только сжала губы и немного прищурилась.
— Говард Спенсер не должен был вам это рассказывать,— заметила она.— Это моя собственная вина — у меня не хватило ума держаться от него подальше. Теперь я поняла, что, имея мужа, который слишком много пьет, нельзя делать одного, а именно — пытаться не давать ему пить. Наверно, вы знаете это лучше меня.
— Иными словами, вам по-хорошему не удается его уговорить,— сказал я.— Если вам повезет и вы приложите много усилий, то иногда вам, может, удастся уговорить его, не делая себе и другим плохо. Но только если повезет.
Эйлин взяла свою чашку кофе. Руки у нее были чудесные,
— Говард сказал вам, что в этот раз он не разговаривал с мужем?
— Да, конечно.
— Он не сказал почему, так как сам этого не знал. Говард мне очень нравится, но он, как менеджер, привык все держать в своих руках. Он считает себя крупным организатором.
Я молчал и ждал. Наступила новая пауза. Эйлин быстро взглянула на меня и снова отвела взгляд, затем тихо сказала:
— Мой муж три дня назад пропал. Я не знаю, где он находится. Я пришла просить вас найти его и вернуть домой. О да, это случалось и раньше. Один раз он уехал на машине в Портленд, остановился там в отеле и вынужден был вызвать врача, чтобы тот помог ему прервать запой. Просто чудо, как ему удалось так далеко уехать без всяких осложнений. Он трое суток ничего не ел. В другой раз он был в турецкой бане в Лонг-Бич, в одном шведском домике, куда впускают избранных, А в последний раз он был в каком-то маленьком санатории, вероятно, с сомнительной репутацией. Это было недели три назад. Он не пожелал мне сказать, что это было за заведение и где оно находится, просто сообщил, что прошел курс лечения и выздоровел. Но он был бледный как покойник. Я мельком видела мужчину, который привез его домой. Высокий, в одежде ковбоя и со всеми атрибутами, как в кино, знаете. Он просто высадил Роджера у подъезда.
— Возможно, ваш муж был на летней даче,— предположил я.— Теперешние строители этих коровников тратят каждый заработанный цент на модную одежду. Женщины с ума сходят по ним.
Эйлин открыла сумку и достала из нее сложенную бумагу.
— Я захватила для вас чек на пятьсот долларов, мистер Марлоу. Это ваш гонорар.
Она положила сложенный чек на стол передо мной. Я не взял его.
— Зачем? — спросил я.— За три-четыре дня человек должен протрезвиться и вернуться домой. Может быть, так и будет? Или на этот раз есть основания думать иначе?
— Он не сможет дольше выдержать, мистер Марлоу. Это убьет его. Интервалы между запоями делаются все короче и короче. Я страшно боюсь. Это ненормально. Мы уже пять лет женаты. Роджер всегда много выпивал, но таким пьяницей не был. Что-то с ним неладное. Я хочу найти его. Сегодня я спала меньше часа.
— У вас есть соображения о причине его пьянства?
Фиалковые глаза твердо взглянули на меня. Сегодня у Эйлин был нежный, но не беспомощный вид. Она прикусила губу и покачала головой,
— Мужья иногда перестают любить своих жен — вот этого я и боюсь,— сказала она наконец.
— Я всего лишь дилетант-психолог, миссис Эд. Этого требует моя профессия. Но мне думается, что он, скорее, потерял любовь к своей писательской деятельности.
— Это, конечно, возможно,— согласилась она.— Думаю, что все писатели переживают подобную депрессию. Он, вероятно, не сможет закончить книгу, над которой теперь работает. Но дело совсем не в деньгах, какие он за нее не получит.
— А каков он в трезвом состоянии?
Эйлин засмеялась.
— Я, конечно, пристрастна в своем суждении. Во всяком случае, я считаю, что он в самом деле очень славный.
— А в пьяном виде?
— Ужасный. Безудержный, дикий и жестокий. Считает себя остроумным, а в действительности просто пошляк.
—
Она подняла свои золотистые брови.
— Это было всего один раз, мистер Марлоу, и этому не следует придавать большого значения. Я не рассказывала об этом Говарду, Роджер сам ему рассказал.
Я встал и прошелся по комнате. Наверно, день будет жаркий, подумал я, уже сейчас душновато. Я опустил жалюзи на окнах, чтобы в комнату не светило солнце, и сообщил Эйлин о собранных мною сведениях, стараясь быть кратким.
— Вчера вечером я посмотрел «Кто есть кто». Эду 42 года, женат первый раз, детей нет. Семья его родом из Новой Англии, учился он в Андовере и Принстоне. Принимал участие в войне и хорошо проявил себя. Написал двенадцать толстых романов с эротическими сценами и драками на шпагах. Все они стали бестселлерами. Он должен был получить за них кучу денег. Если бы он разлюбил жену, то, мне кажется, он сказал бы ей об этом и развелся. Если бы он путался с другой женщиной, вы, вероятно, узнали бы об этом, и, во всяком случае, он не стал бы из-за этого напиваться. Если вы женаты пять лет, значит, он женился в 37 лет. Надо полагать, что к тому времени он знал о женщинах почти все, что можно о них знать. Я сказал «почти», так как всего ни один мужчина не знает.— Я замолчал и смотрел на нее. Она улыбнулась. Мои слова не показались ей обидными. Я продолжал: — Не знаю, как пришел к этому выводу Говард Спенсер, но он предполагает, что происходящее с вашим мужем имеет связь с событиями, происшедшими задолго до вашего замужества. Теперь они снова обрушились на него, и он не смог этого выдержать. Вы знаете, что Спенсер не исключает шантаж?
Эйлин медленно покачала головой.
— Если вы хотите сказать, что Роджер уплатил кому-то крупную сумму денег, то я об этом не знаю. Он не посвящал меня в свои денежные дела. Он мог уплатить много денег, и я об этом не знала бы.
— Хорошо. Я совсем не знаю вашего мужа и не могу себе представить, как бы он повел себя, если бы кто-нибудь стал вымогать у него большие деньги. Если он склонен к насилию, то мог свернуть вымогателю шею. Если у него есть тайна, могущая подорвать его деловое положение или репутацию, даже повлечь за собой уголовное преследование, тогда возможно, что он некоторое время платил шантажисту. Но все это не продвинет нас вперед. Итак, как его найти? Мне не нужны ваши деньги, миссис Эд, во всяком случае сейчас.
Эйлин снова полезла в сумку и достала два сложенных листа желтой бумаги. На них было несколько машинописных строк. Одна бумажка была помята. Эйлин подала листки мне.
— Эту я нашла на его письменном столе,— сказала она,—Это было поздней ночью, вернее, ранним утром. Я знала, что он напился, знала, что не поднимался наверх. Около двух часов ночи я спустилась вниз посмотреть, все ли с ним в порядке, не лежит ли он на полу, не разбился ли. Но дома его не оказалось. Другая бумага валялась в мусорной корзине.
Я посмотрел на первый, нескомканный листок и прочитал:
«Мне не за что себя любить, а больше мне любить некого.
Роджер Эд.
(Скотт Фицджеральд).
Р. S. Поэтому я не закончил „Последнего самурая"»
— О чем это вам говорит, миссис Эд?
— Просто поза. Он всегда восторгался Скоттом Фицджеральдом. Говорил, что Фицджеральд был лучшим из спившихся писателей после Колриджа, курившего опиум. Обратите внимание на текст, мистер Марлоу. Напечатано ровно и без ошибок,