Долгое прощание (сборник)

Кристи Агата

Я выпил глоток из бокала. Спенсер свой уже осушил. Он царапал ногтем материю на кушетке, забыв про стопу бумаги, лежащую перед ним,— этот незаконченный роман известного писателя.

— Я бы не сказал, что он был ничем,— возразил я.

Эйлин подняла взор и неуверенно посмотрела на меня, затем снова опустила глаза.

— Меньше чем ничем,— иронически сказала она.— Он знал, что она собой представляла, и все же женился на ней. А потом убил ее, удрал и покончил с собой.

— Он не убивал ее, и вы это знаете,— заявил я.

Эйлин гибким движением выпрямилась и пристально посмотрела на меня ничего не выражающими глазами. Спенсер пробормотал про себя что-то неразборчивое.

— Ее убил Роджер,— сказал я,—

И вы это тоже знаете.

— Он вам признался в этом? — тихо спросила Эйлин.

— В этом не было необходимости. Но он несколько раз намекал на это. Когда-нибудь он обязательно сказал бы об этом мне или кому-либо другому. Его терзало сознание того, что он не может на это решиться.

Эйлин покачала головой.

— Нет, мистер Марлоу, не это терзало его. Роджер не помнил, что убил ее. Его сознание было полностью отключено. Он знал, что нечто произошло, и пытался восстановить это в памяти, но безуспешно. Шок загасил его память. Может быть, когда-нибудь он вспомнил бы это, возможно, он вспомнил в последние минуты своей жизни, но не раньше. Не раньше.

— Этого же просто не бывает, Эйлин,— пробурчал Говард.

— Нет, бывает! — возразил я.— Мне известны два хороших примера. В одном случае человек так напился, что ничего не соображал. Он убил женщину, которую подцепил в баре. Задушил ее платком, который был на ней, заколотый красивой булавкой. Она привела его к себе домой, и что там случилось — не знаю. Но когда нашли ее труп и полиция поймала этого типа, то булавка эта находилась в его галстуке, а он не имел никакого понятия, где он ее взял.

— С Роджером этого не могло быть,— упорствовал Спенсер.— Он был не более ненормален, чем я.

— Он почти ничего не соображал, когда напивался,— сказал я.

— Я присутствовала при этом,— заявила Эйлин.

Я видела, как он это сделал.

Я усмехнулся. Наверно, это было подобие безрадостной усмешки.

— Теперь она нам все расскажет,— сказал я Говарду.— Слушайте внимательно! Теперь ей больше ничего не остается.

— Да, это верно,— горячо сказала Эйлин.— Речь пойдет о вещах, которых про врагов своих не пожелаешь рассказывать, а мне приходится говорить о собственном муже. Если придется рассказать об этом в зале суда, то у меня не будет друзей, Говард. Ваш любимый, уважаемый, великолепный автор, дающий большие доходы, будет выглядеть довольно гадко. Неистово эротичный на бумаге, скажете вы? Но о чем писал этот бедный дурень, то он и делал в собственной жизни! Я тайно наблюдала за ними обоими. Мне надо было стыдиться этого, но я не стыдилась. Я видела всю эту ужасную сцену. Тот очаровательный дом для гостей, который они использовали для своих любовных свиданий, стоял в отдалении, с собственным гаражом, со входом из боковой улочки-тупика, укрытый от взоров большими деревьями. У Роджера, наконец, наступил момент, когда он уже ни на что был не способен,— слишком много выпил. Он стал уходить от нее, но она вышла за ним из дома, ругаясь, совершенно голая, держа в руке какую-то статуэтку. У нее был такой омерзительный вид, что я даже не стала пытаться ее уговорить. Затем она попыталась ударить Роджера статуэткой. Вы мужчины и должны знать, как мужчину шокируют безобразные ругательства, которые он слышит от культурной с виду женщины. Роджер был пьян, и уже раньше у него бывали приступы агрессивного поведения, так случилось и на этот раз. Он вырвал из ее рук фигурку. Остальное можете себе представить.

— При этом все кругом должно быть в крови,— заметил я.

— В крови? — горько усмехнулась Эйлин,— Посмотрели бы вы на него, каким он приехал домой! Когда я пошла к своей машине, чтобы уехать оттуда, он стоял и смотрел на Сильвию. Потом он нагнулся, поднял ее на руки и понес в дом для гостей. Тогда я заметила, что шок его стал проходить. Примерно через час он вернулся домой, совершенно спокойный и немного уже протрезвевший.

На лице его, на волосах и на пиджаке была кровь. Я притащила его в ванную, сняла с него одежду, вымыла его и уложила в постель. Потом я достала старый чемодан, засунула туда все окровавленные вещи и вымыла в ванной раковину и пол. Затем я намочила полотенце, вытерла им кровь с его машины и поставила ее в гараж. Роджер уснул, а я села в свою машину и поехала к Чатсвортской плотине. Можете себе представить, что я сделала там с чемоданом, полным окровавленных вещей.— Эйлин бросила на Спенсера быстрый взгляд и продолжала;— Когда я уехала, Роджер встал и выпил много виски. На следующее утро он совсем ничего не помнил. Он ни слова не сказал мне об этом и, судя по его поведению, страдал только от похмелья. Я ему тоже ничего не сказала.

— Он должен был заметить пропажу вещей,— сказал я.

Эйлин кивнула.

— Наверно, он их хватился когда-нибудь, но не говорил мне об этом. В тот день газеты были полны сообщениями об убийстве. Пол скрылся и потом застрелился в Мексике. Откуда мне было знать, что это так кончится? Роджер был моим мужем. Он совершил отвратительный поступок, но она тоже была отвратительное существо. И Роджер не сознавал того, что делал. Потом, так же внезапно, газеты перестали об этом писать. Должно быть, отец Линды предпринял кое-что в этом направлении. Конечно, Роджер читал газеты, но высказывал по этому делу замечания как посторонний наблюдатель, случайно узнавший обо всем.

— Неужели вы тогда не боялись? — спросил Спенсер.

— Я была просто больна от страха, Говард. Я боялась, что Роджер убьет меня, если вдруг вспомнит все это. Он был хорошим актером, как и большинство писателей, и я боялась, что он уже все вспомнил и дожидался только удобного момента. Но я не была в этом уверена. Возможно, что он навсегда забыл бы эту историю. А Пол был мертв.

— Если он не сказал ни слова о вещах, которые вы утопили в озере, значит, что-то подозревал,— заметил я — и вспомните еще про записку, которую он оставил на пишущей машинке в тот вечер, когда выстрелил в потолок. Я уничтожил эту писанину по его просьбе. Полагаю, что вы ее прочли.

— Я не читала того, что он писал в своем кабинете.

— Вы же прочли бумажку, напечатанную им, когда его увез доктор Веррингер. Вы даже достали ее из корзины для бумаг.

— Это совсем другое дело,-—холодно ответила Энлин.— Тогда я хотела узнать, куда он мог уехать.

— Ну хорошо,— сказал я и откинулся назад.— Двинемся дальше?

Эйлин с печальным видом медленно покачала головой.

— По-моему, не стоит. Перед тем как покончить с собой, Роджер, возможно, все это вспомнил. Этого мы не узнаем. И надо ли это узнавать?

Спенсер откашлялся.

— Чем мог помочь вам Марлоу в этой истории? Это была ваша идея пригласить его. Вы уговорили меня обратиться к нему.

— Я страшно боялась. Боялась Роджера и боялась за Роджера. Мистер Марлоу был другом Пола, был почти последним, кто его видел. Можно было предположить, что Пол ему кое-что рассказал. Я хотела в этом убедиться и в случае опасности иметь его на своей стороне. Если бы даже он узнал обстоятельства дела, вероятно, все еще имелась возможность спасти Роджера.

Вдруг, без видимой причины, Спенсер стал горячиться. Он нагнулся вперед и сказал:

— Я хочу вот что выяснить, Эйлин: Марлоу — частный детектив, он был на плохом счету у полиции. Его посадили в тюрьму, Якобы он помог Полу — я называю его так, как вы,— бежать через границу в Мексику. Это было преступление, если Пол был убийцей. Если бы Марлоу узнал истинные обстоятельства дела и получил бы возможность оправдаться, то неужели вы надеялись, что он будет молчать и сидеть сложа руки?

— Я боялась, Говард. Неужели вы не понимаете? Я жила под одной крышей с убийцей, который, вероятно, был сумасшедшим. Большую часть времени я была с ним одна.