Долгожданное прошлое
Шрифт:
Но не суждено было Павлу стать моряком – может быть, потому что когда умер отец, деньги нужны были, а может быть, потому, что механический завод был рядом и многие друзья на нём трудились.
А гонялся Павлик на яхтах, и на катере с Василием Николаевичем, его женой Лидией Павловной и их сыновьями Игорем и Вовкой ходил. И несколько раз за лето они плавали с отцом вверх по реке по протокам и затонам на своё любимое место – высокий правый берег с изумрудным ковром мха, грибов за осыпавшимися краями траншей времён войны и сосновым бором.
–
– Пойдём, – соглашался Пашка, – Игоря надо позвать с нами идти.
– Пусть с ними остаётся, маменькин сынок!
А вечером, когда уже так надышались чистым воздухом, что кружится голова и лёгкий парок над водой приглушает звуки мотора, возвращались домой.
Пугливо разбегаясь перед носом катера, разрезающего успокоившуюся на ночь гладь реки, опускающийся туман с трудом позволяет различить то, что произойдёт в будущем, но то, что уже произошло, запомнится надолго, как просмотренный интересный и в чём-то трагический фильм, напоминающий твою собственную жизнь. И уже в темноте заходили в дом, мама укладывала их с Игорем и Вовкой спать в одной постели.
– А ну-ка, ноги мыть быстро пошли, – поднимала их мама, наливая в тазик тёплой воды, тётя Лида мыла сонному Игорю ноги, а Паша и Вовка стояли и ждали своей очереди.
И когда пришло время, разрывающее туман на реке, открывающее пустоту, обнажая отчаяние беспомощности череды событий, отсутствие любимой работы на заводе, веры в своё будущее и страны, ложных иллюзий новой жизни в хаосе до конца неосознанных явлений, мама Павла, глядя на портрет отца на стене, с горьким вздохом сказала:
– Хорошо, что хоть отец не увидел всего этого.
А через короткое время уже мама не смогла увидеть, как Паша, сидя у окна, глядел на опустевшую улицу, по которой на завод утром на смену и вечером с весёлыми разговорами проходили жители района.
Дядю Васю он видел в последний раз на похоронах отца. Василий Николаевич и Лидия Павловна поменяли квартиру и переехали на другой конец города. И когда Паша прогуливался по берегу, он знал, что не надо смотреть на мост и высчитывать слегка сутулую знакомую фигуру. И высокая фигура тёти Лиды не скроется за цветущими яблонями, помахав рукой на прощание.
– Все нас забыли, сынок. Как не стало отца – не приходят в гости, – сетовала мать.
Несколько лет ещё не прерывалась дружба Пашки, Игоря и Вовки: и рыбалка на реке под мостом, и футбол на поляне, и даже грех был – делали ночную вылазку в чужой сад за яблоками, пока Игорь не перевёлся в престижную школу, Вовка не поступил в ремесленное училище, а Пашка продолжал трудиться на заводе, помогая матери.
И когда многие знакомые Павла засунули партбилеты в ящики трюмо и письменных столов, а некоторые, как и положено, сдали в партийные комитеты и ячейки, отказавшись от прошлого страны и от своего тоже, для Павла настала новая жизнь – жизнь начинающего предпринимателя и бизнесмена.
Поступили
– Ты будешь директором, – рассуждал Николай, – ты ответственный и обязательный. А я, как уже имеющий опыт в бизнесе, – он протёр очки и посмотрел на Павла колючим взглядом серьёзного делового человека, – я, если ты не знаешь, в парке моделями машинок торговал и книгами. Так что опыт и деловая хватка есть. На первых порах будем визитки печатать, благо типография в этом же здании. Найдём клиента, свою маржу накинем. А там что-нибудь ещё будет.
Через несколько дней Николай вошёл в контору с радостной улыбкой:
– Хороший заказ нашёл! Знакомый директор школы сказал по секрету, что в здании все двери собираются менять. Будем работать. Я заказ нашёл, с тебя деньги!
– Большая сумма?
– Ну, предоплату попросим… ну, тысячу долларов бы надо!
– А двери где брать будем?
– Найдём где. На такой заказ любой производитель будет согласен.
– Большая сумма, – вздохнул Павел.
– Ты подумай, у кого можно одолжить на время. Отдадим с процентами, – Николай сделал вид, что разговор окончен, и уткнулся в калькулятор.
Накануне вечером, когда Павел шёл домой с работы, он специально пошёл окружной дорогой, чтобы ещё раз посмотреть на завод, где собирались сносить трубу, которая была видна из окна его дома, и хотелось определить, куда она будет падать – на крышу уже опустевшего и заброшенного цеха, в котором он работал, или на склады – слишком уж маленькое расстояние было между ними.
С противоположной стороны улицы к нему стали приближаться две фигуры, вернее, два нетрезвых человека с тяжёлыми сумками в руках.
Один был маленького роста, вертлявый и говорливый, рассказывающий напарнику какую-то смешную историю, тот от смеха будто бы принимался бежать, но внезапно останавливался, отчего из сумки раздавался звон бутылок.
Второй, полный и краснощёкий богатырь, всё время глядел в сторону Павла с явным намерением столкнуться с ним.
Когда они приблизились, высокий остановился, поставил сумки на тротуар и развёл руки в стороны для объятий:
– Пашка, друг! Как я рад тебя встретить! Тебя нам Бог послал! Ты ещё тут живёшь?
Павел узнал в грузном и краснощёком человеке Вовку, сына Василия Николаевича:
– На старом месте, А ты как?
– Я птица вольная! По-простому я бомж. Вот у Витьки, – он кивнул в сторону вертлявого, – квартирую.
– А отец ваш… как же ты бомж?
– А отец мой – Бог смерти ему не даёт – выгнал меня из дома. Я уже несколько лет у Витьки живу.
– А Василий Николаевич как?
– Отец мой идейный, квартиру продал, уезжать собирается, слышал? Я с ним давно не общаюсь. Ещё до переезда отсюда мы с ним не разговариваем.