Долина белых ягнят
Шрифт:
На другой день на бруствер вражеского окопа поднялся немец. Он показывал нашим бойцам большую коробку с сигарами и дразнил их.
— Рус. Хватит воевать. Иди закуривай. Сигары «Гавана».
— Сними подлеца, — приказал взводный снайперу.
— Снять я его всегда успею. У меня их уже семьдесят на счету. Но хлопцам курить же хочется. Разрешите, я возьму у него коробку. Может, он и правда отдаст. Ну а в случае чего и по мне и по нему — одна очередь.
Комвзвода, совсем молоденький лейтенант, которому тоже хотелось курить, заколебался. Бойцы поддержали снайпера.
— Конечно.
— Чем черт не шутит. Пустите его, товарищ лейтенант.
И лейтенант пустил. Казухов вылез из окопа и пошел в сторону немцев. Те тоже с интересом следили за событиями. Солдат с коробкой сигар положил автомат на землю и пошел навстречу Казухову. В нейтральной зоне они встретились. Оказалось, что немец знает несколько слов по-русски. Закурили. Казухов впервые взял в рот настоящую сигару. Но докуривать он не стал. Вдруг он выхватил у немца коробку и побежал к нашим окопам. Перепугавшийся немец тоже кинулся в свой окоп. Обошлось без стрельбы и без жертв, одним смехом. Сигары тотчас разошлись по рукам, а пустую коробку выбросили за бруствер.
Ночью Казухова арестовали и увели в СМЕРШ. Продержали там несколько дней. Отпустив, наказали:
— Если еще раз что-нибудь такое, пристегнем и сигары. Смотри!
Через несколько дней, сидя в засаде со своим напарником, Казухов отполз за кусты, намочил пилотку и сквозь нее выстрелил себе в ногу. Он надеялся, что напарник унесет его к своим. Между тем начался бой, и напарника убило. Казухов остался на поле боя один. Он истекал кровью. Индивидуальный пакет не помогал. Чувствуя, что уходят силы и что он вот-вот потеряет сознание, самострельщик пополз назад. В сознание он пришел на немецком перевязочном пункте. Вокруг него хлопотали врачи. Казухов стал тем «языком», ради которого на этом участке противник и затеял разведку боем.
Дальше — еще проще: трехмесячное обучение в специальной школе и первое задание — сброситься на парашюте в горы и подготовить местное население к встрече с немцами. Сделать все, чтобы горцы не уходили партизанить. Когда гитлеровцы подойдут к Кавказу, внушать населению, что германские войска несут освобождение угнетенным малым народам.
Казухов не сомневался в скорой победе гитлеровцев. Он знал о крупном наступлении немцев на Дону, поэтому, не распространяясь, твердил Чоке одно и то же: попал к немцам раненый. Был в плену. Не мог отказаться, когда ему предложили сброситься на парашюте, потому что тосковал по горам. Он снова повернулся в сторону снежных вершин и склонил голову, как бы выражая сыновнюю любовь к родной земле.
— Кто любит Родину, тот ее защищает. А предатель… — раньше Чоки подытожила Апчара допрос.
Но Чока чутьем понимал, что «Хъачабз» не мог вернуться с пустыми руками, а вот с чем он вернулся — неизвестно. И один ли он? Или выброшено сразу несколько групп? Как они связаны между собой и со своими хозяевами?
С какого конца Чока ни заходил, ничего не удавалось выудить у пленного. Неопытный был допросчик Чока. Казухов не хотел говорить даже, где спрятано его имущество.
Между тем тимуровцы, счастливые и шумные, возвращались на ферму. Они несли целые охапки
Мальчишки, которые оставались при Апчаре и, значит, не собрали ни одной травинки, решили наверстать упущенное и внести свой вклад в общее дело. Они бойко шныряли вокруг, ища травы. Вдруг они выскочили откуда-то из обрыва, держа в руке каждый по пистолету.
— Ура! Оружие! Мы нашли!
Юные сборщики трав побросали на землю свою добычу и бросились к мальчикам. Через минуту весь отряд вооружился с головы до ног. Про траву было забыто.
С гиканьем и криком мчались тимуровцы к ферме, размахивая пистолетами, автоматами и гранатами.
Но Чока прикрикнул, и все оружие было сложено к его ногам.
— Где взяли? — строго спросил Чока.
— Там, около берега. Там патронов целый ящик.
— И бомбы!
— И еще большой черный ящик!
— И книги. Связанные пачками.
— И какие-то провода.
Вскоре все трофеи были сложены вместе. Черный ящик оказался радиостанцией, а пачки книг — листовками.
Чока больше не стал допрашивать диверсанта. Понял — крупная птица. Уж если его так хорошо снарядили, значит, он связан с другими диверсантами, а распутать и размотать этот клубок у Чоки не хватит ни уменья, ни сил. Тут нужны профессионалы.
Мутаев погрузил в автомобиль пленного, все трофеи, вооружил своих людей вместо ружей немецкими автоматами и помчался вниз, в Нальчик. Бахов там разберется.
Чока довольно улыбался всю дорогу. Не взяли в Нацдивизию, а он сам добыл оружие. Теперь все увидят, чего стоит Чока Мутаев!
ГЛАВА ВТОРАЯ
БАХОВ, КУЛОВ И СОСМАКОВ
— Лашин! Где ты, Лашин?! Эй, где ты, хозяйка фермы? — Бекан не слезал с элитного жеребца-красавца.
Горячий Шоулох плясал под ним. Из розовой, растянутой уздой лошадиной пасти вырывался пар. Бекан уже не звал Апчару по имени. После того как республику облетела весть о разгроме шпионской группы, все стали называть Апчару по имени легендарной кабардинки, которая победила татарина-силача. Лашин, переодевшись в мужское платье, вышла на круг, предназначенный для единоборства. Она подбросила татарина кверху, подставила ему под живот большой палец, и противник с распоротым животом упал на траву. Так Лашин своим мужеством избавила родной аул от позорной дани, которую кабардинцы ежегодно платили крымскому хану, отдавая в рабство девушек и парней.
Апчара тоже спасла чопракцев от гибели. По слухам, шпионы хотели отравить реку Чопрак у самых истоков, чтобы погибло все — и люди, и скот. Остался бы красивый край в его первозданном виде — приходи и живи.
Бекан думал, что выйдет Апчара из домика, где живут доярки, а она появилась из телятника.
— Я здесь, тамада! Будь гостем! Все нас забыли совсем. Сорок юбок и ни одной папахи. Обещал прислать мне замену. Клянусь аллахом, сил нет.
Жеребец под Беканом завертелся на месте.