Долина белых ягнят
Шрифт:
— Совершенно точно. Так это — твой брат?
Щеки Апчары выбросили два флажка.
— Да.
— Значит, он не отстает от сестры. Я послал его за матчастью на артсклады, а он два боекомплекта прихватил вместо одного. Жаль, не встретит сестра своего брата!
Апчара закусила губу, чтобы не заплакать. Комиссар попробовал смягчить категорический вывод комдива.
— Ну, как сказать?.. Война полна неожиданностей. Они не хотят уезжать отсюда, пока не раздадут все подарки. А их четыре вагона, да еще куча писем.
Полковник сделался строгим.
— Полагаю, все-таки придется поворачивать
У Апчары слезы покатились по зардевшимся щекам. Видно, не придется передать слова матери: «Твоя мать довольна сыном, так и аллах пусть будет доволен тобой». А письма односельчан, их слова? Нет, Апчара не может возвратиться ни с чем. Неужели никто не даст ей машину, чтобы она могла догнать брата?
Солтан Хуламбаев словно поглядел в душу Апчары. Он сказал:
— Товарищ полковник, разрешите сделать так: я беру самое необходимое в свою «эмку» и еду. А политотдельскую грузовую на один день отдам в распоряжение делегации. Прикомандирую к ним Якуба Бештоева. Он ничем не занят. Пусть грузят посылки и догоняют полки. Думаю, они смогут сделать два-три рейса, если будут оборачиваться оперативно. Раздадут посылки в часы привала. А что они не успеют — на склад. Потом раздадим сами…
— А твой груз?
— Имущество политотдела я так или иначе не подниму сразу. Мне понадобится еще рейса два. Придется с места новой дислокации возвращаться сюда за моим хозяйством. Я не смогу — приедут другие.
Глаза комдива сузились, губы плотно сжались, рука машинально сунула указку за голенище. Ему явно не нравилось предложение батальонного комиссара. Солтан не учитывал, что немцы могут оказаться на южном берегу Дона в любой день, и тогда сразу все будет перепутано. Пусть лучше немцам достанутся посылки, чем хозяйство политотдела, С другой стороны, кто знает? Может, все обойдется — делегация встретится с бойцами, раздаст посылки. Это, конечно, поднимет боевой дух, приободрит ребят перед боем. Полковник взглянул на Апчару, перевел взгляд на Чорова и сказал:
— Самое верное решение командира какое? То, которое принимается немедленно и реализуется также немедленно. Так учит устав. Действуй. Я не стану тебе мешать.
Комдив попрощался со всеми, и тут же его «эмка» помчалась на северо-восток, вслед ушедшим войскам.
Солтан Хуламбаев принял все-таки слишком быстрое решение. Его грузовой машины на месте не оказалось. Она не успела вернуться из района новой дислокации войск.
Договорились так: Чоров и Апчара возвращаются на станцию к поезду и пока отдыхают. Якуб Бештоев или пришлет за ними обещанную политотдельскую машину, или разыщет другую. Солтан Хуламбаев догонит войска, оценит обстановку и возвратится. Завтра они так или иначе встретятся вновь…
АПЧАРА ПОЕХАЛА ДАЛЬШЕ
Происходила непонятная суета. Апчара по-другому думала о военных, о военной дисциплине, о военной четкости. Отдан приказ — выполняй. Прозвучала команда — действуй без промедлений. Но
И все потому, что Солтан Хуламбаев отдал поспешное и непродуманное распоряжение. Он ведь скорее партийный работник, чем военный. Недавно еще работал первым секретарем райкома. И все знали — не выносит секретарь женских слез. Чтобы разжалобить, просительница пускала слезу или даже только платок подносила к глазам, Солтан махал руками и поспешно говорил: «Ладно, ладно, будь по-твоему, только ради бога не плачь». То же самое произошло и сегодня. Увидев слезы на глазах Апчары, Солтан уступил политотдельский грузовик под посылки.
Уступил, сам уехал, а грузовика не оказалось на месте. Только полуторка дивизионной газеты была тут, но как выгрузить из нее вмонтированную печатную машину и все шрифтовое хозяйство.
Делегаты вернулись на полустанок, где их ждала Узиза.
— Сначала позавтракаем, — предложил Чоров.
Узиза радостно начала хлопотать. На крышке чемодана, как на столе, она разложила еду и поставила даже бутылку водки. Более того, достала пластмассовые стаканчики, которые ее муж обыкновенно брал на рыбалку. Эти стаканчики Узиза захватила с собой нарочно, чтобы напомнить мужу домашнее тепло и весь уют мирного времени.
— Видели вы комдива? Что он сказал? — Узиза расставляла стаканчики и ждала ответа.
— Велел поворачивать оглобли назад.
— Так и сказал? — Пластмассовый стаканчик выпал из рук Узизы.
Не могла Узиза вернуться, не повидав мужа. Сколько лет они ждали ребенка, но аллах не давал детей. И вот наконец Узиза забеременела. Все старухи предсказывают сына. Хотелось показаться мужу: гляди, жди наследника. Это хранило бы его в бою. А если и случится самое страшное, все же он знал бы, что род не кончается, вырастет сын…
Чоров налил водки, но пить не хотелось. Как быть? Оставаться здесь или вернуться домой? Когда Солтан предложил свое решение комдиву, тот не сказал, что это разумно. Наоборот, он внутренне как будто не согласился с ним и все оставил на совести Солтана. А ведь он, комдив, куда больше знает об истинном положении дел. Если немцев не смогли остановить на заранее укрепленных рубежах, то удержат ли их водная преграда и плохо вооруженная кавалерия? Нет, лучше, если Чоров увезет свою делегацию. Сегодня это еще возможно, а завтра… что будет завтра?
— Апчара, а сколько до Дона?
— Километров пятнадцать-двадцать.
— Танкам один час хода.
Узиза совсем сникла. Ей не хотелось ни пить, ни есть, хотя в горле пересохло. Она невольно оглянулась на полустанок. Маневровый паровозик, который час назад перетаскивал с места на место вагоны, исчез, воцарилась гнетущая тишина.
— Мое предложение… — Чоров подумал, отхлебнул водки, сморщился. Водка не шла, а женщины ждали. — Это даже не предложение, это приказ. Ехать домой. Здесь склады. Боеприпасы, продовольствие для фронта. Мы доставили подарки до складов дивизии, доложили командованию. Наша совесть чиста. Мы выполнили задание руководства республики. Не удалось увидеться с родными и близкими? Не наша вина.