Долина папоротников
Шрифт:
Лиззи поджала губы.
— Отец ничего об этом не говорил.
— Что ж, — сумерки сделались почти черными, темнота наползала со всех сторон, и мужчина снял и убрал очки во внутренний карман фрака, — я объясню их наличие. Это не блажь, Элиза, как вам то, верно, кажется, — произнес он, — скорее необходимость, с которой я вынужден считаться. Во время битвы на море я получил серьезное ранение головы, затронувшее мое зрение: доктора уверяли, что я никогда не увижу солнечного света, что травма затронула зрительный нерв и лишила меня возможности видеть. Долгое время
Элизабет молчала, не в силах молвить ни слова: ей стало неловко за собственную грубость. За то, как несправедливо она его обвиняла…
А он вдруг добавил:
— Однако, чтобы порадовать вас, я готов сделать небольшое отступление от собственных правил: обещаю давать вам возможность видеть себя без очков. Возможно, таким образом вам станет легче привыкнуть ко мне, увидеть в моем лице не просто переменившее жизнь недоброе обстоятельство, но хотя бы доброго друга, искренне к вам расположенного.
Элизабет почти открыла рот для ответа, когда обступившую их темноту разрезал звук раздавшегося выстрела. Он прозвучал из-за поворота, оттуда, где, должно быть, стояла карета, однако казалось, звук шел ото всех сторон разом, отрикошетил от каждого листика в лесу.
Лиззи выдохнула:
— Что это было? Выстрел?
— Боюсь, вы угадали.
Аддингтон подобрался и бросился было бежать, увлекая девушку за собой, однако бежать столь же быстро, как он, она не могла, и, когда воздух пронизал женский испуганный крик, Лиззи велела:
— Идите один, оставьте меня здесь. — Аддингтон замешкался на секунду, как бы не решаясь оставить ее одну, и Лиззи понудила: — Поторопитесь! Это кричала Джейн. — И заметила, как что-то блеснуло в руках мужчины: лезвие клинка, не иначе.
Значит все это время при нем было оружие? Это и радовало, и пугало одновременно.
Лиззи замерла, тяжело дыша, провожая глазами исчезающую фигуру мужа, она расплылась в темноте прежде, чем успела исчезнуть за поворотом, и она поглядела на заросли по обеим сторонам дороги: они казались живыми, дышащими — пугающими.
— Лиззииии, — голос донесся до нее легким дуновением ветерка. Коснулся лица, запутался в волосах… — Лиззиии… — Ее сердце на секунду, но перестало биться: замерло даже оно, лишь голос явственно произнес: — Ключ… не забывай про ключ, Лиззииии…
Вот тогда-то оно и заголосило с удвоенной силой, так громко, словно тщилось заглушить сторонние звуки… Сердце-набат. Сердце-тревожный колокол. Девушка задохнулась от ужаса, глядя на чуть колышащиеся под взошедшей луной кусты у дороги, ей показалось даже то-то дышит у нее за спиной, с легким присвистом, выпуская воздух сквозь
И тогда она поняла: желтоглазая тьма, та самая, что глядела на нее сквозь окно гостиной в отцовском доме, последовала за ней и сюда… Стояла буквально за спиной. Нашептывала на ухо скрипучим голосом…
— Ключ, Лиззиии… Не забывай про ключ!
Волосы зашевелились на ее голове, заломило затылок.
Оно стояло у нее за спиной!
Оно говорило с ней…
Элизабет разлепила бескровные губы и слабо пискнула… Дважды, пока не закричала в полный голос и не бросилась бежать, страшась услышать шаги за спиной. Преследование того нечто, что не оставляло ее… В какой-то момент нога ее подломилась — она угодила в разъезженную колею — и девушка плашмя полетела на землю. Ободрала ладони о землю, тыкнулась в нее носом… Осталась лежать, ощущая нарастающий звон в ушах и железистый вкус крови во рту.
Что-то шло по дороге… Спешило в ее направлении. Лиззи ощутила это в вибрации земли под собою. Она прикрыла голову руками и приготовилась к чему-то ужасному…
— Лиззи… Лиззи, что с вами?
Знакомый голос, услышать который прежде она не сочла бы за благо, сейчас прозвучал музыкой для ушей. Она позволила рукам его обладателя поднять себя на ноги, откинуть волосы с перемазанного лица, повторить с искренним беспокойством:
— Элиза, что с вами произошло?
И она, размазывая слезы по щекам, произнесла:
— Что-то говорило со мной… Что-то из темноты нашептывало мне на ухо…
Аддингтон даже не улыбнулся, ничто не дрогнуло на его лице. Ни единый мускул… А ей, быть может, того и хотелось: заставить его поверить, что он женился на душевнобольной. Пробиться сквозь панцирь полнейшей невозмутимости…
Впрочем, она была слишком возбуждена и шокирована, чтобы мыслить связно — добавила:
— Мне следовало взять ключ с собою. Зря я оставила его…
И Аддингтон, запустив руку в карман, протянул что-то на раскрытой ладони.
— Вы об этом ключе, Элиза? Ваш отец отдал мне его перед отъездом.
— Тот самый ключ? — ахнула она.
— Тот самый.
В темноте она с трудом могла рассмотреть навершие кольца, однако, коснувшись его пальцами, узнала незамедлительно.
Тот самый… проклятый ключ.
Она схватила его с мужниной ладони и, замахнувшись, запустила в кусты как можно дальше. Звука падения ни один из них не услышал…
Только мужчина спросил:
— Теперь вам полегчало? — И снова отвел волосы от ее лица.
Лиззи все еще была слишком перепугана для смущения, и потому снесла это безропотно. Лишь оглянулась, впервые после появления Аддингтона: дорога была пустынна и темна, ни одной живой души на мили вокруг.
Припечатала в сердцах:
— Ненавижу этот ключ!
Аддингтон же поинтересовался:
— Что нашептывал голос?
— Голос? — Теперь, когда схлынули первые эмоции, говорить о нашептываниях показалось донельзя странным, даже немного стыдным, и Лиззи отозвалась: — Это мне только померещилось. Расскажите лучше о выстреле… Надеюсь, с Джейн ничего не случилось?