Долларовый эквивалент

Макеев Алексей Викторович

Неожиданно за его спиной где-то далеко прокатилось рваное эхо выстрелов. Он вскинул голову и прислушался. Вдали снова громыхнуло. Звук заметался над головой и растаял в синем воздухе. И снова наступила тишина, только негромко шумел лес.

Никакого сомнения, это вступили в перестрелку ребята Глузского. Вместе с ним их было четверо – на одного больше, чем у бандитов, но зато у них не было автоматического оружия, а Гуров своими ушами слышал автоматную очередь. «Глузскому будет непросто, – подумал он. – Только бы ему повезло».

Он наконец решился и

пошел прямо по дороге по направлению к синеющему впереди лесу. До него было не более полукилометра, и через несколько минут Гуров уже входил под зеленые своды. Здесь вперемешку росли клены и осины и было гораздо темнее и более сыро, чем в хвойном лесу.

А потом Гуров увидел раздавленный гриб. Это был несъедобный гриб, серый и даже на вид нисколько не аппетитный, но зато, несомненно, свежий, наступили на него совсем недавно, и отпечаток каблука на земле был Гурову уже знаком. Он остановился и настороженно огляделся.

Впереди темнела поросль молодых осинок, нырявших в неглубокий овраг, откуда пахло прелью и грибным духом. Трава возле осинок была примята. Гуров медленно вытащил пистолет и двинулся в сторону овражка. Он не думал, что проводник поджидает его в засаде, но на всякий случай принял меры предосторожности.

Какой-то темный ком в кустах привлек его внимание. Гуров подошел ближе и ткнул его носком ботинка. В кустах была брошена сумка Бардина. Она была раскрыта, и из нее высовывался край какой-то синей тряпки. Гуров наклонился и взял сумку.

Внутри он обнаружил брюки и форменную рубашку проводника, обрывки бумаги, еще одну сумку поменьше – матерчатую, застиранную едва ли не до дыр, и несколько старых гроссбухов с какой-то никому не нужной бухгалтерией.

– Приехали! – сказал Гуров, бросая сумку к ногам. – Господин Бардин решил отделаться «куклой»! Даже макулатуру не поленился собрать…

Он присел на траву и еще раз осмотрел содержимое куртки и карманы брошенной проводником одежды. В карманах он ничего не обнаружил, а вот матерчатая сумка явно припахивала оружейной смазкой.

– И этот туда же! – неодобрительно пробормотал Гуров. – Вольные стрелки, черт бы их побрал! Но куда же ты, голубчик, направился?

Теперь ему было ясно, что Егорычев подготовился к делу капитально – припас и оружие, и новую одежонку. И уходил, видимо, по хорошо известному ему маршруту. Вот только одного он угадать не смог – какой сюрприз приготовил ему господин Бардин.

– Представляю, как ты тут брызгал слюной и материл весь свет! – вполголоса сказал Гуров, вставая. – Однако какое-то время ты на это потратил, а значит, мне надо поторапливаться – у меня еще есть шанс с тобой пообщаться…

Он оставил в кустах сумку и быстро зашагал через лес, стараясь не сворачивать с прямой линии, которую мысленно прочертил для себя среди зеленых осиновых стволов. На ходу он внимательно поглядывал по сторонам, стараясь не упустить ни одной подозрительной тени, ни одной вмятины на мягкой земле. Вскоре он опять увидел отпечаток знакомого каблука на поросли изумрудного лишайника, и понял, что выбрал правильное направление.

Примерно

через полчаса Гуров вышел к реке. Речушка была так себе – переплюнуть можно, но за ней возвышался холм, покрытый густой сочной травой, и по восточному склону холма, путаясь в траве, торопливо двигался высокий худой человек с большим кейсом в руке. Эта изящная солидная вещица выглядела здесь немного странно, но человека это нисколько не смущало. Смущало его, видимо, совсем другое, потому что через каждые два шага он озабоченно оглядывался через плечо и тревожно смотрел на лес.

Гурова он не заметил, потому что тот заметил его первым и успел отступить за дерево. Теперь следовало быстро сообразить, как задержать этого ловкача. Между ним и Гуровым было не меньше ста пятидесяти метров практически открытого пространства без единого кустика и деревца. Только вдоль берега речушки рос густой тростник, но, к сожалению, речушка увела бы Гурова слишком далеко от цели.

Поднявшееся солнце позолотило верхушку холма и высветило долговязую фигуру в белой тенниске, неутомимо пробивающуюся к какой-то неведомой цели. Что находилось по другую сторону холма, Гуров не знал, но предполагал, что Егорычева там вполне может ждать машина. Снова разыскивать его след Гурову совсем не хотелось, и он решил рискнуть.

Взяв немного правее, он прошел за деревьями к тому месту, откуда беглого проводника уже не было видно, и спустился к реке. Пришлось переходить этот ручей вброд. Переобуваться просто не было времени, и Гуров, чертыхаясь сквозь зубы, вступил в теплую мутноватую воду. Подняв со дна ил, он перебрался на противоположный берег и с сожалением посмотрел на свои ботинки. Выглядели они, мягко говоря, неважно.

Гуров пробился через колючие заросли тростника и вышел на сухое место. До верхушки зеленого холма было рукой подать, а в бою главное занять господствующую высоту – так решил Гуров и принялся подниматься на холм, стараясь шагать как можно быстрее.

Холм был невысок, но сыщик торопился, и подъем отнял у него много сил. Когда он оказался наверху, пришлось остановиться и перевести дыхание. По другую сторону холма сверкала узкая полоска еще одной речушки, сплошь заросшей по берегам густой ивой, а за ней шла покрытая щербатым асфальтом дорога. В стороне у дороги располагалось небольшое, в одну улицу, селение. Ветер донес оттуда пронзительный крик петуха.

Долговязый проводник шел прямо к реке. Вдруг он остановился, обернулся, озабоченно посмотрел на лес, а потом поднял глаза и увидел Гурова.

«Ладно, не мальчик я уже за тобой бегать! – подумал Гуров. – Высота за мной, так что тебе, парень, самое время сдаваться».

Он махнул проводнику рукой, как будто увидел старого приятеля, и начал быстро спускаться, не выпуская из поля зрения тощую фигуру. Проводник некоторое время постоял, словно в раздумье, а потом отвернулся и как ни в чем не бывало продолжил свой путь. Еще немного, и он скрылся бы в ивовых зарослях.

– Стоять! Милиция! – крикнул Гуров. – Немедленно остановитесь!