Доллары царя Гороха
Шрифт:
– Сначала холодильник, – загибал пальцы полковник, – потом кран, следом унитаз, теперь сушка. Что у нас еще осталось? Ты, Заюшка, осторожней по дому ходи, ненароком пол проломишь.
Ольга, красная от гнева, только открывала и закрывала рот. Мне стало ее жаль.
– Полочка свалилась, когда я стала брать чашку!
Все повернулись ко мне.
– Вот, – отмерла Зайка, – полюбуйтесь! Между прочим, и унитаз из-за нее упал! Она накаркала!
Я постаралась как могла успокоить домашних, потом показала
– Гляди! Нравится? Тебе купила.
– Ой! Прикольно, – мигом перестала злиться Заюшка, – давай сюда, попробую.
Оставив Ольгу, я отправилась в комнату и, первым делом сняв с кровати одеяло, принялась трясти его за окном. Предусмотрительность оказалась не зряшной – в траву с легким шелестом упали два крохотных комочка, очередные охотничьи трофеи Хуча.
Погрозив мопсу кулаком, я постелила себе и уже хотела лечь, как вдруг в спальню влетела Маня:
– Мусик, смотри, что покажу!
Я пошла за ней. Манюня, хитро улыбаясь, привела меня в гостиную, потом со всего размаха стукнула кулаком по стене возле окна. Послышался легкий скрип, пара досок вагонки, которой было обито помещение, отъехали в сторону. В то же мгновение из отверстия в стене появилась подставка, а на ней краснел маленький, почти плоский телефонный аппарат. Вернее, трубка с диском.
Я машинально взяла его и набрала «100».
– Московское время ноль часов сорок две минуты, – сообщил бесстрастный механический голос.
– Как тебе удалось это найти? – изумилась я.
Маня замахала руками.
– Где-то в шесть легла в саду на раскладушку и загрустила. Розетки нет, выделенки тоже, никак в Интернет не выйти, тоска…
Девочка принялась от скуки обозревать дом, и тут ее взгляд упал на провод. Машка поняла, что он телефонный, очень удивилась и стала изучать находку. Скоро она обнаружила место, где линия входила в дом, а потом отыскался и хитроумно запрятанный аппарат.
– Как ты думаешь, отчего хозяин соврал, что здесь нету телефона? – поинтересовалась Маня.
Я пожала плечами:
– Многие из тех, кто сдает площадь, боятся, что жильцы будут бесконтрольно болтать по междугородней связи, а потом съедут, оставив километровые счета неоплаченными. Вероятно, и у Кисы возникли похожие мысли, – ответила я, – вот он и решил от греха подальше спрятать аппарат.
– Мы разве похожи на негодяев или мошенников? – с возмущением воскликнула Маруська.
– Надеюсь, что нет. Но настоящие мошенники выглядят как раз интеллигентными людьми, иначе им ни за что бы не достичь успеха в своем бизнесе.
– Ладно, – сердито дернула головой Машка, – пойду подключусь к Интернету, оплата все равно через карточку, Кисе счет не придет.
Я вернулась в свою спальню, со стоном упала в кровать и сразу же с воплем вскочила на ноги. Потерявший всякий разум Хуч, увлекшись охотой
– Просто нет слов, – зашипела я, сгребая плед, – противная ты собака! Сколько раз можно говорить: оставь в покое маленьких, несчастных, ни в чем не повинных мышей. Мопсы не охотничьи псы, они диванные собачки, ясно? Ты просто позоришь свою породу.
По моим ногам пробежал сквозняк. В спальню без стука ворвалась Зайка.
– Смотри! Суперски!
Я уставилась на чрезвычайно довольную Ольгу. Губы ее были ядовито-зеленого оттенка, когда-то именно такой краской покрывали стены в нашем институте, и многие преподаватели жаловались на то, что у них в аудиториях начинается приступ мигрени.
– Ну как? – верещала Зайка. – Впечатляет?
– Очень, – осторожно ответила я, – но, на мой взгляд, слишком экстремально. Мне кажется, что губы все же должны иметь цвет хоть отдаленно приближенный к естественному. Ярко-изумрудный как-то… Впрочем, это ново и привлекает внимание.
– Они зеленые? – насторожилась Ольга.
Я кивнула.
– Надо же! – восхитилась она. – А пару секунд назад были терракотовые. Вот классно! Пока я по комнаткам пробежалась, цвет изменился. На работе все вымрут. Наши пока про эту феньку не знают, я первая новинку принесу.
В голосе Заи звучало откровенное ликование.
– У тебя же завтра эфир, – напомнила я.
– Ну и что?
– Боюсь, режиссер тебе выговор сделает за экстремальную помаду.
Ольга, напевая, повернулась к двери.
– Ну так она к лицу не прибита, перед камерой, естественно, я сделаю нормальный макияж, а по улице хожу как хочу, никто мне не указ.
Я нырнула под одеяло, прижала к себе Хуча, услышала мерное похрапывание остальных псов и заснула.
Утро началось с крика.
– Кошмар, – неслось из ванной комнаты, – ужас!
Я глянула полураскрытым правым глазом на часы. Стрелки показывали восемь пятнадцать. Все понятно. Ольга, как всегда, проспала и теперь носится по избушке в страшном гневе. Под руку ей лучше не попадаться. Сейчас она завопит: «Отвратительно, кто-то спрятал мою косметичку» – и потом в воздухе начнут летать столы и стулья.
Ничего особенного, такие сцены разыгрываются у нас пару раз в неделю, и сейчас ради сохранения собственного здоровья нельзя высовывать нос наружу. Кстати, этой же тактики придерживаются и остальные члены семьи. Ни Кеша, ни Маня, ни Дегтярев, ни тем более Ирка не скажут Зае ни слова. Себе дороже. В такие моменты Ольга подобна неуправляемому снаряду.