«Долой стыд!». Сексуальный Интернационал и Страна Советов
Шрифт:
По сей день эти уже старые, немощные люди – если их спросить, – дрожа от первобытного страха, вселившегося в них еще от их проработки сотрудниками НКВД и НКГБ, будут говорить так, как надо… как было приказано… как придумано для всех раз и навсегда…
Клавдию осудили, после чего она была отправлена в Мордовию на лесоповал.
И началась действительность; вновь довелось узнать настоящее, истинное отношение к советской женщине советского человека. Чувство достоинства? – такого понятия для хомо советикус не существует, не может существовать!
В лагпункте при распределении по отрядам ее внимательно рассматривала вертухай, приказав ей наклониться и раздвинуть ягодицы, после садистски ткнула тупым предметом, сказав: «А ты девка ничего себе, хорошо тебя откормили фашисты. Видать, не одного нашего сдала
Та ничего не ответила, а к концу дня, когда их переодели в робы, пришли еще две надсмотрщицы и приказали ей и некоторым другим следовать за ними. Их привели в какой-то зал, наверное, клуб зоны, где в полушубке с погонами майора и с плетью в руке стояла дебелая баба с гнилыми зубами. «Ну что мне, суки, с вами делать? Тут поступил один интересный заказ… так вы уж, курвы, постарайтесь».
Женщин привезли на лесоразработку, где стояли вагончики и, передали их здоровенным мужикам, которые приказали им раздеться, и сразу же началась сексуальная оргия. Старшим среди насильников был пахан мужской зоны, окруженный «опричниками»; более двух недель пришлось Клаве вместе с подругами по несчастью удовлетворять похоть этих самцов.
Не единожды советские изверги в погонах офицеров и с партбилетами в карманах отдавали зэчек на унижения, подвергали издевательствам.
Если кто-то из женщин пытался возражать, вначале ее избивали плетьми, а потом загоняли в «трюм» (одиночную камеру). Клавдия не единожды была там; в этом штрафном изоляторе на самом полу в углу была залита в бетон бутылка из-под шампанского, горлышком она смотрела в камеру, а отбитым донышком – на улицу. Такая же бутылка была и в противоположном углу. Вряд ли фашисты знали о таких способах (хотя, безусловно, они многое переняли у своих учителей из СССР и в чем-то даже превзошли их); жуткий сквозняк вызывал неумолчный, чудовищный вой, закладывающий уши, леденящий душу и сердце. К тому же женщин загоняли сюда полуголыми, и это в мороз минус 45 градусов… лишь тонкое одеяло на полу как насмешка. Время от времени, чтобы зэчка не околела, кто-то закрывал снаружи дырки, тогда исчезал сквозняк и смолкал вой… Но и этого садистам, облеченным властью, было мало; поперек камеры был еще желоб, куда пускали горячую воду и бросали хлор, от которого буквально вылезали глаза. После таких пыток любое групповое изнасилование, любой секс с зэками воспринимался как тихое успокоение, подобное призрачному счастью.
Нет смысла описывать изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год адские испытания, муки, пережитые Клавдией.
Так же, как когда-то капитан-летчик, подаривший ей несколько часов страсти в то время как вокруг шли бои, она отсидела от звонка до звонка (досрочно обычно освобождают стукачей). Спустя 20 лет она, потерявшая здоровье, выглядела измаянной дремучей старухой. Понятно, ее не захотели прописывать и нигде принимать на работу, так что не было никакой возможности заработать на кусок хлеба. Оставалось два пути: совершить преступление (чему она противилась) либо побираться. Очевидно, Клавдия смалодушничала, она не мстила, не совершала зла; периодически на узловых станциях и в областных центрах можно было увидеть ее сгорбленную, сутулую, издававшую дурной запах фигуру – побирушку, просящую у людей копеечку… бывшую – комсомолку, солдата, предательницу, гастарбайтера, зэчку… просто Клаву, родившуюся не в той стране…
История 15. «Станьте моей… вдовой!»
Уже в послереволюционные годы большевистской власти было свойственно стремление придать женщине неестественную социальную роль, возвышая женщин до мужского уровня и признавая этот уравнительный образ идеальным, соответствующим требованиям нового времени.
Сначала женщины-большевички показали пример в ношении мужской одежды: бушлатов, кожанок, кепи,
Наиболее полно этот рецепт победы над природой раскрылся в годы Второй мировой, когда партия направляла женщин на фронты, на передовую, где мог по традиции быть востребован их талант сестер милосердия, но и заставляя примерять на себя чисто мужские ипостаси летчиков, снайперов, танкистов и др. К сожалению, оставшиеся в живых и уже изрядно постаревшие героини вряд ли смогут понять, если я скажу, что их подвиги смогли осуществиться вопреки их женской сути, божественному женскому началу. И что массовая отправка женщин на передовую и привлечение женской силы для разгрома противника – это, во-первых, целенаправленное преступление над женской природой тех, кто возглавлял партию, военные и политические советские структуры, – во имя того, чтобы защитить самих себя и остаться у власти, у кормушки Кремля. А во-вторых, яркое свидетельство неспособности грамотно руководить процессами (в том числе и боевыми действиями) этих самых вышестоящих властных структур.
Но оставим этих воистину мужественных женщин (термин подобран правильно, это и есть тот единственный случай, когда женщину следует назвать мужественной, ставшей мужским подобием), героически сражавшихся на фронтах Второй мировой (им привычней: Великой Отечественной) войны в покое; пусть радуются остаткам социальных льгот, осчастливленные скудными подарками от военкоматов в канун Дня победы, забывая, что побежденные живут во сто крат лучше и богаче их, проливавших свою кровь, рисковавших жизнями в борьбе с «ненавистным врагом». Кстати, по официальным данным, за годы войны в Красную армию было призвано более 500 000 женщин. А кто и когда скажет: сколько их на фронтах войны было на самом деле, и сколькие еще проходили по отдельным, секретным спискам?!
Но перейдем к теме военно-полевого эроса времен Второй мировой, поговорим о тех, кто не воюя «внес вклад в дело освобождения советской Родины».
В многочисленных штабах Красной армии женщины работали в качестве телефонисток, официанток, шифровальщиц, уборщиц и проч. Однако представительницы прекрасного пола привлекались в штабы также и с иной целью. Своими телами они обслуживали уставших от дневных забот генералов. «Всякое отрицание, замазывание, затушевывание фактов разврата в штабах Красной армии так же бесполезно и лживо, как лживо отрицание фактов тактических поражений, вызванных безграмотностью и трусостью советских генералов», – утверждал публицист, профессор Олег Грейгъ.
Женщины в солдатской форме, находившиеся на всех этажах военной вертикали, получали определенные вознаграждения за нетипичные условия своего пребывания и исполняемых обязанностей. Сбегая от ужасов тыла (непосильной работы во имя победы, получения мизерных порций продуктов по карточкам (только если ты работаешь!)), или покидая оккупированную немцами территорию, многие женщины попадали в реальный ужас фронтовых условий. Впрочем, как известно, женщины шли за войском и в годы Первой мировой; так что ничего удивительного, что и в годы Второй мировой в полковых подругах ходили сотни девушек, на сей раз одетых в гимнастерки и шинели. Не зря возникло и презрительное: ППЖ – походно-полевая жена. Итак, временная полевая жена командира роты или батальона могла рассчитывать на сытный офицерский паек, из которого она готовила пищу сожителю и питалась сама. Та, которая спала с командиром полка или начальником штаба дивизии, имела еще более сытную еду и, к тому же, находилась вдалеке от передовой.