Доля казачья
Шрифт:
— Да я бы в него не одну пулю всадил, решето сделал, видите ли, мяса ему захотелось. Задушил бы его!
Хотели казаки посмеяться над часовым, но увидели они, что не в себе мужик и оставили его в покое. Все стали молча расходиться по своим жилищам, у всех были свои дела.
Заспешил и Покто, не остался ночевать у Бодровых. Впервые они не разговаривали друг с другом, и у каждого были на то свои основания. Оба молчали, потому что слов для разговора не находилось. Лишь Александра сунула в котомку гольда немного соли и свежих лепёшек.
— Кушай Покто, кушай на здоровье. Это тебе за рыбу спасибо, и что не забываешь
Каждому было о чём подумать, но при всём этом дружбой своей они всё же дорожили, и это было ясно обоим.
Со страхом можно и в одиночку справиться, а друга ни за какие деньги не купишь.
Много позже всё же будет ещё одна встреча Бодровых с удавом, только уже в другом поколении.
Знать, Бодровым так на роду было написано, ещё раз им встретиться. И выходило, что в чём-то был прав Покто, при всём своём суеверии. И не успели казаки обжиться на новом месте, как два года подряд на Амуре был большой небывалый подъём воды. Такого высочайшего уровня воды не помнили даже гольды. Много урожая пропало. Вот тогда и вспомнилась вся эта история с удавом. И кое-кто, из переселенцев уже искоса посматривал на Василия.
— Не надо было трогать змея, от него все беды наши! — но громко сказать не решались, больно крут был Василий. Мог чего доброго казака и по затылку огреть своей тяжёлой рукой.
— Молчи зайчишка! Ты сам-то где был тогда, когда Ангарского удав душил? — молчание в ответ. — Или казацкие штаны свои лопатой огребал? То-то же!
И всё же он первый предложил переселиться желающим казакам поближе к сопкам, чтобы в дальнейшем избежать затопления пахотных земель. Так разумней будет, о других людях подумать надо. Там и место повыше будет, и природа схожа с нашей природой, Забайкальской.
Авторитет Василия Бодрова был непререкаемый, но ещё раз испытать все трудности, что выпали сейчас, на долю переселенцам, не каждый мог решиться на такой шаг, да ещё во второй раз.
— Подумаешь!? Раз в сто лет такое наводнение бывает, а может и того реже.
Гольды и те толком не помнят такого несчастья. А уж они-то лучше нашего знают, где селиться можно. И никогда они не ошибались.
И Часовня здесь стоит уже отстроенная, всё ближе к Богу будем.
Ушли на новые места: Бодровы, Шохиревы, Фроловы, Ангарские и ещё одна казачья семья.
Проклятие дракона
Врезалось мне в память ещё одно событие, произошедшее в ту пору, уже дома. И опять повторилась история с огромным мистическим удавом. По наследству передавалась она, из одного поколения в другое поколение. И всё же она была страшна своей невероятностью. Не могло быть здесь на Амуре таких огромных гадов, ведь это не Амазонка или Африка со своими страстями. По крайней мере, так утверждали ученые того времени, что останавливались на отдых в селениях по Амуру. Спрашивал их об этом и сам Василий Иванович, и Лука Васильевич, и я спрашивал, уже потом, по прошествии многих лет.
— Может быть один вид удава, здесь на Амуре, но не более трех метров.
По крайней мере, история не зафиксировала таких монстров, до десяти метров длинной. Да ещё чтобы
А гольды тогда могли всё это придумать, они выдумщики немалые были, любят сказки людям рассказывать. Их и за весь век не переслушаешь, этих аборигенов Амура.
Вот и весь наш разговор с учёными людьми.
И его можно было бы забыть, если бы не то проклятье на наш род, про которое когда-то моему деду Василию Ивановичу говорил гольд Покто.
И именно за убийство, если всё это можно было так назвать, одного из таких монстров, Василием Ивановичем, дедом моим. Который этим спас не одну казачью жизнь тогда, но обрёл лишь непонимание среди односельчан. Таких драконов, иначе их и не назовёшь, гольды и маньчжуры, да и другие народы Амура боготворили. Накануне Русско-Японской войны мы поехали с отцом моим, Лукой Васильевичем, на охоту, на лошадях. Чуть не полсотни лет прошло с той давней поры, первой встречи с драконом, иначе его трудно назвать. И вот произошла вторая встреча с таким гигантом. Ничего тогда не предвещало, не только огорчения, но и малой тени от его видимости. Ведь известно было, что охота для казака самый лучший отдых.
Тут и с природой пообщаешься наедине, и себя можно было показать в стрельбе и в сноровке. И просто проверить себя в охотничьей удаче. Но в тот день нам определенно не везло, и мы уже решили поворачивать коней домой. Как неожиданно мы выехали из зарослей на обширную поляну, за ней и должна была начинаться дорога домой. То, что мы увидели там, повергло нас сначала в удивление, а затем в панический страх и настоящий ужас.
На поляне, на осенней подстилке из листьев, лежал такой огромный и толстый, что напоминал того самого змея, из нашей семейной легенды. И этот малыш был тоже не менее десяти метров длины. Не верилось нам, что почти забытая легенда сейчас повторяется, и всё это сущая правда, а не давняя выдумка. И именно с нами, Бодровыми, как и было предсказано когда-то гольдом.
Этот огромный гад был всецело занят охотой и ему было просто не до нас. В этот ответственный для него миг он ничего не видел и нечего не слышал.
Пища сама шла к нему в пасть: молодая косуля упиралась своими точеными ногами в землю. Но под страшным гипнозом его бездонных глаз сама продвигалась на съедение к змею. И этот удав сейчас наслаждался своей властью над уже обречённой жертвой, и даже можно сказать, что он ликовал сейчас. Если так можно было сказать о его морде. Странно было, что и наши лошади замерли, тоже попав в его огромное поле влияния гипноза.
Моя крупная картечь подбросила эту ведёрную голову змея вверх и резко в сторону.
Мой отец стрелял уже по упругому телу удава, которое мигом собралось в огромный узел из стальных мышц. Съехалось тело к этой страшной и гигантской голове змея, будто прикрывая её от следующего выстрела. Совсем как человек от грозящего ему удара.
Снова показалась обезображенная голова удава из чудовищного вороха окровавленных колец тела, наверно змей всё же готовился к атаке. Пулей разнёс ему голову Лука Бодров, потому что стрелок он был отменный. И вот тут-то, откуда-то изнутри этого клубка, раздался утробный вздох или выдох, не понять было. Но этот звук был настолько живой и душераздирающий, что обезумели наши лошади и понесли нас подальше от этого страшного места охоты.