Доля Пути: Лето
Шрифт:
— Какому обращению? — озвучил общую мысль парень, к которому жалась Лена.
Все присутствующие начали переглядываться. Андрей хотел было скомандовать спуск к станции, но неожиданно заговорила всегда молчаливая Света:
— Кажется я знаю...
Она смутилась от того, что все сразу уставились на неё, засуетилась, расстёгивая сумку, достала свою ведовскую книгу. Открыв её на самой первой странице, начала читать.
Последнее Знание
Истинные Боги, также известные как Первые, ушли, оставив людей наедине с властолюбием и гордыней. И разделились языки, и распался род людской на расы и народы, возводя алтари Молодым Богам,
Благо, не все Первые бросили своих детей. Многие из них оставляли Срединный Мир, чтобы восстановить Порядок. Но, поняв, что не могут вразумить людей, Первые отправили одного из Них, именуемого Вестником, чтобы сообщил во всех Мирах о начале первой Зимы. Вестник собрал самых мудрых Хранителей Вед из каждого мира, звал он и Молодых Богов, но тех вконец обуяла гордыня. Всем собравшимся ведунам и ведуньям Вестник передал последнее Знание, должное положить конец распрям между обладателями Силы, коих обязанность есть — служение роду людскому.
Ты, чья Доля хранить Веды, запомни и передай другим это Знание, омытое кровью многих и многих битв.
Каждый Знающий должен следовать своей Доле и все вокруг должны обращаться к нему по делам и Силе его.
Те, кто постигает Искусство — их удел насаждать согласие и спокойствие, блюсти справедливость и делать это даже Силой, если потребуется. Всякий Знающий должен признавать их право на это и, при встрече, склонять голову — тем ниже, чем знатнее тот искусник среди чистых людей. В том поклоне нет унижения, а только признание тяжести Доли, которую сам Творец почитал наиважной. Особое почтение следует показывать Исцеляющим, ибо их грань Силы — более других схожа сути самого Творца.
Те, кто хранят Веды — наособицу стоят от всех Знающих. Их удел — быть ближе всего к чистым людям и сохранять мудрость веков. Не должны они склонять голову ни перед кем, но и им кланяться не следует, ибо чужды им властолюбие и гордыня более всех остальных.
Всякие прочие Знающие, кои появятся после, должны также получать обращение к ним по их делам и Силе.
Главы Родов и Цари, кои получили власть не насилием, а через дела их и знатность, также почитаться должны равными друг другу.
Сей Кон следует исполнять, не глядя на то — черная ли стезя у Знающего или белая, а только глядя на дела и знатность его. Если же встретится вам даже искусник, отступивший от своей Доли, не чтите его нисколько, а всякий знатный должен такого обездоленного извести.
Чистый люд не должно принуждать сей Кон блюсти, ибо по силе и ответ.
Так — живите в Мире.
Интерлюдия — Насиба (третий день после закрытия пробоины)
Сознание медленно возвращалось к ней, возможно, потому, что она почему-то очень не хотела этого. Вместе с запахом нашатыря, в её разум ворвались звуки человеческой речи, ощущение ветра, коснувшегося кожи и солнечный свет, бьющий прямо в глаза. Она не сразу узнала лицо склонившегося над ней мужчины, а когда узнала — вспомнила, почему ей так не хотелось возвращаться в этот мир. — Этот мир опустел для неё. Мама, отец, брат с золовкой и их дочка — совсем кроха... Но самое страшное, погиб и её сынок Тимур — её солнце, главный смысл жизни. Насиба почувствовала, как желанное забытьё вновь затягивает её.
— Насиба, любимая! — встревоженный и хриплый от сдерживаемых слёз голос мужа не дал ей ускользнуть в спасительный омут. — Ты можешь встать? Здесь фельдшер. Может, отвезём тебя в больницу?
Она вновь открыла глаза и обессиленно мотнула головой. Мурад подал ей руку и, обняв за плечи, помог подняться. Она огляделась вокруг — сквозь мутную пелену, увидела женщину в
Врач что-то говорила ей, кажется убеждала сделать укол, а Насиба пыталась выбраться из автомобиля. — Почему они так уверены, что Тимур тоже погиб? Возможно, он пошёл гулять в горы или успел выбежать из дома... Она не могла представить родных обугленными трупами, это бред, бред, бред.... Что-то укололо её в руку. Мурад прижал её к себе, шепча на ухо слова, которые она никак не могла понять. Её разум балансировал на опасной грани — между пропастью безумия и бездной отчаяния. Внезапно, ей стало легко и безразлично, только щемящее чувство утраты, тонкой ниточкой, связывало её с реальностью. Муж бережно перекинул её ноги в салон и она легла на заднем сиденье ничком. Хлопнула дверь. Сквозь туман, обволакивающий её разум, она ещё слышала обрывки фраз.
Милиционер что-то говорил Мураду про останки, экспертизу — слова, смысл которых её мозг отказывался воспринимать. Потом, кажется, врач что-то говорила про больницу, рецепт, сильнодействующие седативные...
Из мягких объятий полудрёмы её вырвало слишком резкое торможение — автомобиль вильнул в сторону и остановился. Она инстинктивно вытянула руку, упираясь в спинку водительского сидения.
— Насиба, ты в порядке? — обеспокоено спросил муж, поворачиваясь к ней.
— Что случилось? — она села, пытаясь стряхнуть с себя сонливость, и посмотрела вперёд, через лобовое стекло.
Дорогу, которая в этом месте делала поворот, перегораживала груда земли вперемешку с камнями. Видимо, пока они были наверху, произошел небольшой оползень. Мурад отстегнул ремень безопасности.
— Милая, ты не выходи из машины, на всякий случай. Я пойду посмотрю, может, удастся освободить проезд.
Он не успел выйти или сказать что-либо ещё. Задняя дверь, с водительской стороны, открылась и, уже через секунду, рядом с Насибой оказался какой-то человек — она успела заметить только густую бороду, серую одежду, похожую на военную и почувствовать запах костра. В салоне что-то тускло вспыхнуло — незнакомец отнимал руку от головы Мурада, тело которого как-то резко обмякло, откинувшись на спинку сиденья, его голова безвольно склонилась на бок. Насиба вскрикнула и рванула ручку двери со своей стороны, но фраза, брошенная чужаком, заставила её замереть.
— Твой сын жив.
Она обернулась, но дверь закрывать не спешила, продолжая стоять одной ногой на асфальте. По-волчьи серые глаза смотрели на неё спокойно, а их обладатель сидел на другом конце сиденья, даже не пытаясь задержать её.
— Здравствуй, Насиба! Тебе не нужно меня бояться. Твой муж просто спит, ты сама потом решишь — что ему рассказать. У меня долг перед твоим отцом, поэтому говорить я буду с тобой.
Она бросила взгляд на Мурада, отметив что его грудь поднимается от медленного глубокого вдоха — и правда спит. Снова взглянула на незнакомца. Он молчал и, несмотря на бомжеватый, даже дикий вид, умудрялся излучать добродушие и какую-то... надёжность что ли. Насиба захлопнула дверь и откинулась на неё спиной, не сводя глаз со странного бородача. Куда бежать на пустынной дороге? Да и как бросить мужа в руках неизвестно кого? Но главное, что заставило её вернуться в машину, была крохотная искра безумной надежды.