Доля Пути: Лето

Пирожков Константин

— Может, пойдём — помянем бабушку, дядь Клим?

— Да я не употребляю, — он виновато развёл руками.

— Так мы и не будем. Я вот "базар сделал" в магазине. Стол накрою, посидим.

Он растерянно оглядел участок, на котором было ещё много работы и ответил:

— Да не. Мне вон ещё сколько убирать, да и в рабочем я — грязи домой тебе нанесу.

— Я помогу, — безапелляционно заявил я, снимая куртку и подтягивая рукава водолазки. — А дома мне, всё равно, убираться надо.

Вдвоём мы быстро доделали всю работу и отнесли мешки к мусорным бакам. Клим постучал в окно на первом этаже, откуда высунулась

женщина и, удивлённо таращась на меня, протянула ему несколько купюр. Потом мы поднялись ко мне, я выдал ему трико и футболку из своих запасов и переоделся сам, а наши вещи закинул в стиралку. Не слушая возражения старика, я усадил его за стол и выставил всё самое лучшее, что можно было приготовить на скорую руку. Когда мы насытились, и поделились друг с другом воспоминаниями о бабушке, я увидел, что Климу уже нужно идти и стал собирать продукты, только что купленные мной, в пакет.

— Дядь, Клим, я тут глянул — многовато я прикупил. Там скидки были, ну я и набрал, хех. Я ж дома редко бываю — пропадут. Соберу тебе, ты не отказывайся. И денег вот, возьмёшь?

— Да ты что? — вскинулся он. — Зачем это?

— Ты у бабушки, мамы и деда на могилах порядок наводил? — Наводил. Это ведь тоже работа.

— Не, не, — замотал он головой. — Это я для неё... За её доброту. И, пока ходить смогу, делать буду. Это для неё.

— Не обижай, дядь Клим, — протянул я ему пакет, куда сунул и несколько свободно конвертируемых сотен.

— Не возьму.

Он встал и направился к выходу, даже улыбаться на секунду перестал. Потом вспомнил, что в моём трико и майке, остановился в прихожей и снова улыбнулся, мол, рад бы уйти, но в своём.

— Илья, не обижайся, но не возьму — не за что.

— Ты присядь. Я сейчас одежду твою в пакет сложу — она влажная ещё, а ты в моей куртке пойдёшь. Да не переживай, старая она, не ношу, всё равно.

— Ты, прям как Дарья, — сказал он присаживаясь на угол обувной тумбочки. — Она тоже мне, всё время, норовила всучить больше положенного за работу, хе-хе.

«Что ж ты делаешь со мной, человек» — в глазах защипало.

— Не хочешь деньги брать, возьми хотя бы продукты.

— Спасибо, Илья. Возьму, чтоб не пропали. Господь воздаст тебе за твою доброту.

— Какой из них, дядь Клим? — спросил я, складывая его куртку и штаны во второй пакет.

Он посмотрел на меня недоуменно, а потом понял и ответил:

— Так, без разницы каким именем называть его. Творец — он один.

Я аж замер. Сел на подлокотник кресла, стоящего в зале.

— Скажи, дядь Клим, а что делать, если... Он ушёл? Ну... создал всё сущее, а потом ушёл — по другим своим делам.

— А как же душа? — в его глазах было детское изумление. — Это ведь Его частица. Значит, и Он всегда с нами — не в храмах, не в книгах, а внутри нас.

— Скажи, дядь Клим... тебе снились Сны?

— А как же? Всю жизнь снятся. Иногда такие яркие, что никакого кино не нужно, хе-хе. А ты к чему спрашиваешь?

— Так... не обращай внимания. Вот — примерь куртку. Да погоди, не спеши отказываться. Ты глянь, она мне мала немного стала... сам в шоке, хах. Вещь хорошая, видишь, как новая? Что, мне её выбрасывать? Вот, а тебе почти как раз. Я в карман денюжку положу... Да погоди, послушай — это тебе на ателье, чтобы куртку немного ушили. А то, вроде подарок от меня, а ты свои деньги будешь

тратить. Отлично! И пакеты не забудь — здесь продукты, а тут одежда твоя.

Он ушёл, а я ещё долго прокручивал в голове наш разговор. Если "отказник", то я этого не узнаю — почувствовать его не могу, а сам он вряд-ли признается. Неизвестный мне вид Знающих? Или я увидел чёрную кошку в тёмной комнате?

— Кузьма, явись передо мной!

— Здравствуй, набольший!

— Здравствуй! В доме всё хорошо?

— Да. Все здоровы.

— Человека, что был у меня в гостях, видел?

— Да.

— Знаешь, кто он есть?

— Чистая душа.

— Что это значит?

— Пока. Такие есть. Свет будет.

— Свет, в смысле Мир?

— Да. Свет.

Поболтав ещё немного с домовым, я выполнил закатные процедуры и отправился спать.

***

А где ручей? А горы? Не понял. Руины какие-то. Ночь. Луна. Вроде, степь вокруг. Город...

Город!!! Да ну, нафиг!

Справа, на дороге, послышались топот и лошадиное ржание. Из-за поворота показались первые всадники с горящими факелами в руках. И я побежал по выжженной солнцем земле, только у меня не то, что гермошлема... Короче, в одних трусах, как в старые добрые. Твою мать!

Добежав до ближайшего полуразрушенного дома, я развернулся к преследователям, которые уже заметили меня и приближались с улюлюканьем и смехом.

«Вот вы мне, с**и, за всё и ответите!».

«Выступ», а за ним отдельно «Зарница»-«Место» тускло светящимися сферами метнулись к набегающей кавалькаде. Тёмно-багровая вспышка поглотила первую Вязь, которая растеклась серой дымкой по алой защитной полусфере. Чего-то такого я и ожидал, поэтому отправил следом «Зарницу» — через мгновение вспыхнуло уже гораздо ярче, будто первые рассветные лучи прогнали степную ночь, ослепляя людей за колдовским щитом.

Но я этого не видел, запрыгивая в тёмный зев оконного проёма. Когда вспыхнула вражеская защита, я успел разглядеть, что преследователей никак не меньше десятка, скорее больше. Но не их количество смутило меня, а ощущение какой-то неправильности.

В свете «Ока», я добежал до узкого коридора, тянущегося поперёк моего движения и разделяющего дом пополам. В прошлый раз я, аки раненый лось, побежал вперёд, пересёк следующее помещение и вывалился из другого окна.

«Что-то не так. Что?».

Занятый мыслями мозг не помешал рукам и Воле изобразить сразу четыре доли и припечатать их в пол.

— Призрак! — одними губами, беззвучно, я произнёс одну из вариаций Слова «Вид», позволяющего манипулировать Пространством и Светом, в частности, создавать иллюзии.

Я замер, прислушиваясь к тому, что происходило на улице. Ослеплённые мной преследователи восстановили порядок и уже приблизились к "моему" дому. Огонь факелов осветил оконный проём, через который я проник сюда, и пол перед ним. Я отступил в тень, уходя вправо по коридору. Свет «Ока» не виден снаружи. На том месте, где я стоял, остался мой фантом — в полумраке, не отличить от настоящего человека. С улицы раздались крики, свет от факелов достиг коридора. В возгласах добавилось азарта.