Доля вероятности

Яррос Ребекка

— Да, — ответила Иззи. — Их должны были перевезти…

— В аэропорт для завтрашней эвакуации, — договорил я. — И ты должна была встретить их там с визами.

Иззи кивнула.

Я начал лихорадочно соображать.

— А если мне удастся найти женщину из службы безопасности на замену мисс Астор, они не согласятся?

Иззи покачала головой прежде, чем сенатор ответила:

— Нет, боюсь, что нет.

— Мы говорили по скайпу, когда планировали операцию, — они знают, как я выгляжу, —

объяснила Иззи.

В кабинете повисла тишина.

— Иза, я не могу просить тебя рисковать собой, чтобы вывезти этих девочек… — заговорила сенатор.

— Но мы не можем их там бросить, — прервала ее Иззи и посмотрела на меня.

— А можно провести эту операцию без риска… простите, я не знаю вашего имени, — добавила сенатор.

— Вам нельзя его знать, мэм. — Я взглянул на карту Афганистана в раме на стене и подумал об утреннем брифинге службы безопасности, об оценке угроз и девочках, чьими единственными преступлениями были интеллект и желание получить образование. — Их шесть?

— И родители, — ответила Иззи. — У некоторых есть братья и сестры.

Я кивнул.

— В данный момент аэропорт Кандагара под контролем афганского спецназа. Если получится привезти девочек туда и обеспечить безопасную зону посадки, эту операцию можно провернуть. При условии, что мы проведем на земле минимум времени.

Как ни ненавистно мне было об этом думать, все могло и сложиться.

— И тогда риск для мисс Астор и ее американских коллег будет минимальным? — спросила сенатор.

— При всем уважении, мэм, в Афганистане нет такого понятия, как «минимальный риск». Но если эти девочки останутся там, где они сейчас, им грозит куда более серьезная опасность.

— Иза, я никогда не стала бы требовать, чтобы ты рисковала жизнью.

— Я знаю. — Иззи судорожно сглотнула и потянулась убрать волосы за уши, но все лишние пряди уже были стянуты в пучок. Она сильно нервничала.

— Если лететь, то сегодня, — вмешался я. — Страна рушится на глазах, думаю, Кабул падет в течение месяца, если не раньше, а Кандагар… честно, не знаю, сколько ему осталось.

— По данным разведки, у нас было от шести до двенадцати месяцев, — тихо заметила сенатор.

— Все меняется, мэм.

— Тогда летим сегодня. — Иззи расправила плечи. — Я позвоню тренеру Ниаз. У меня есть ее номер.

Они с сенатором обменялись любезностями, пожелали друг другу удачи, и Иззи повесила трубку.

— У тебя час на прощание с Ковингтоном, потом надо уезжать, — бросил я и вышел из кабинета, оставив Иззи одну.

Значит, летим в Кандагар. * * *

Мы вылетели через три часа, взяв с собой лишь трех оперативников из моей команды и четверых сотрудников посольской службы безопасности. Из делегации Иззи не полетел никто: другие помощники

сенаторов остались в посольстве. Наша эскадрилья из четырех «черных ястребов» снялась с места, и я пожалел, что у нас так мало людей.

Как и в предыдущие полеты, Иззи сидела напротив и смотрела в окно. Я снова отдал ей наушники и телефон, но сам вставлять ей наушники в уши не стал. Уткнулся в книгу, не дав Иззи возможности отказаться.

После вчерашней встречи с Ковингтоном в коридоре я не знал, как отреагирую, если Иззи вновь решит напомнить мне обо всем, в чем я ему уступал.

Она дозвонилась до тренера Ниаз. Прямо сейчас команда шахматисток направлялась в аэропорт. Сенатор оказалась права: они были очень напуганы, и неудивительно. Но я надеялся, что мы проведем на земле меньше часа и улетим прежде, чем талибы прознают о нашем местонахождении и начнут обстрел.

Впрочем, на подлете к Кандагару мой пульс все равно участился.

Я убрал книгу и закинул на плечо рюкзак. Иззи вернула мне телефон и наушники, и я сунул их в карман спецназовской формы. Расстояние между нами ощущалось болезненно, но было необходимым. Приезд Ковингтона вернул меня с небес на землю, напомнив, что Иззи носила кольцо на пальце не просто так.

Вертолеты сели, и мы вышли на поле.

Мне уже приходилось бывать в аэропорту Кандагара, но этот раз вполне мог оказаться последним. Разрушения от обстрелов были колоссальные: декоративные арки повреждены, вдоль забора с колючей проволокой высились горы щебня. Пострадала и взлетная полоса.

Солнце обжигало руки по пути к терминалу, где нас должен был встретить представитель афганской армии. Мы двигались быстро, одним отрядом. Я старался ни на шаг не отходить от Иззи, глаза непрерывно стреляли по сторонам, подмечая все детали. Грэм прикрывал нас, замыкая ряды.

Афганский офицер ждал в конце дороги, соединявшей взлетное поле и терминал. С ним были шестеро его солдат. Они выглядели так, словно побывали в аду и вернулись обратно.

— Тридцать сантиметров, — сказал я Иззи, когда шум лопастей стих и я смог услышать собственный голос.

— Да прям, — тихо ответила она, вцепившись в ручку своей сумки.

— Очень смешно, — буркнул я. — Тридцать сантиметров — максимальное расстояние между нами, пока ты здесь.

— Не доверяешь афганским военным? — вполголоса спросила Иззи.

— Некоторым доверяю. — Я не выпускал из рук винтовку. — Но я прожил так долго только благодаря тому, что не доверял всем, с кем не знаком лично.

А пока Иззи была рядом, я не доверял никому.

— Ясно. — Мы уже почти подошли к терминалу. Она повернулась ко мне. — А если мне понадобится в туалет? В туалете тоже действует правило тридцати сантиметров?