Должок кровью красен
Шрифт:
– Спасибо.
Положил Хомуталин трубку телефонную на рычаг, закурил, задумался…
Тут одно из трех.
Или тот компромат долбаный в руки Зарубина попал (а зачем, интересно, ему компромат?). Или где-то в тайнике лежит, лучшего часа дожидается. Или обнаружили его опера конторские…
Что делать, что делать?!
4
В тот вечер, первый после бегства, Валера-Баклажан добыл-таки срамную девицу. Бухнули они в подвальчике на троих, завалил юноша срамную
А проснувшись наутро, решил: все, баста, пора делами заниматься. Тем более что дело, Кирюхой задуманное, сумасшедшие тыщи принести может!
Что в чемодане покойного Владимира Ивановича лежит?
Правильно, видеозаписи с самопальной порнухой. Известны ли Кириллу актеры, в порнухе задействованные? Еще как! Так почему бы те записи главным актерам и не продать?
Добрался Кирюха до центра, покрутился в привокзальном районе, к ресторану «Золотой петушок» вышел. И тут повезло ему. Стоит Кирилл неподалеку от входа, сквозь желтые зубы поплевывает и видит – подкатывает к фасаду роскошный лимузин. А оттуда – Хомуталин собственной персоной.
Ощерился татуированный, сладость удачного вымогательства предвкушая.
– Дядя, а дядя?
Обернулся мужик.
– Чего тебе?
– Дядя, а я тебя помню… Иди сюда, базар небольшой есть… Короче так, дядя. Есть у меня для тебя очень интересная штучка. Видеозаписи, где тебя этот вот кент, – кивок в сторону наглоглазого, – в попку имеет. А потом ты у него на кожаной флейте гаммы исполняешь, – добавил и улыбнулся зловеще.
– На какой еще кожаной флейте?
– Сам знаешь на какой. На той, которую нормальные мужики бабам меж ног суют.
Аж посерел Хомуталин; и откуда этому малолетнему уркагану о самом… интимном известно-то стало?
– Что?.. Что?..
– Что слышал. Короче, так, дядя: купец ты моему товару или не купец?..
5
– Алло, здравствуйте! Это дом-интернат инвалидов и престарелых?
– Да. Вам кого?
– Не могли бы вы записочку передать… Василию Захаровичу Щедрину, из первого корпуса.
– Записываю.
– Диктую: «Василий Захарович, жду вас завтра в семь часов вечера у центрального входа. Иван».
– Записала. А подписаться кем? Может, фамилию указать?
– Не надо фамилию. У него лишь один Иван есть…
6
Конечно, Кирюха все просчитал правильно. И то, что Хомуталин предложение его насчет содержимого чемоданчика примет. И то, что бизнесмен этот, цену за видеозаписи услышав, в обморок не грохнется. И даже то, что кидать его на деньги не станет.
Все Кирилл просчитал, кроме главного: а на хрена, спрашивается, Хомуталину такого свидетеля отпускать?
Выслушал Хомуталин рассказ нехитрый: мол, с покойным Владимиром Ивановичем хорошо знаком, потому как сторожем у него на даче прирабатывал. Вон и помощник-любовник
Кивнул юноша на помощника, а у того глазки сразу забегали. Аж покраснел стукачок раскрытый…
– Правда? – Хомуталин, не веря.
– Потом расскажу…
– Ну, сторожил ты его дачу… А дальше-то что?
Поведал Кирюха, что дальше. Правда, не слишком убедительным повествование у него получилось. Не готов был юноша к такому вопросу, не придумал, как врать будет, а потому импровизировать пришлось. На ходу.
Мол, попросил его Владимир Иванович чемоданчик на вокзал отвезти, в камеру хранения, да спрятать там. Этот вот самый. А дальше все просто… Вчера вот выяснил, что нет больше работодателя в живых, и сразу о чемоданчике вспомнил. Забрал, посмотрел, что внутри: диски какие-то, бумажки, папочки…
– Никому не показывал? – Петр Владимирович перебил.
– Да нет…
– И решил, значит, мне чужое добро предложить. Правильно?
– А зачем добру мертвым грузом лежать? – нашелся Кирюха. – Чье бы то добро ни было, а денег оно немалых стоит!
– Вот и хорошо, – улыбнулся депутат резиново. – Две тысячи долларов хочешь? Чемоданчик с собой?
– Нет, дядя, не с собой.
– Сам съездишь? Или отвезти?
– Да ладно уж, сам как-нибудь…
– Постой, вот тебе на такси…
Быстро Кирюха вернулся. Чемодан на капот выставил, даже крышку открыл собственноручно.
– Вот тут все…
А у Хомуталина от волнения руки дрожат. Ладони от нетерпения вспотели. Даже на лбу – и то капельки влаги выступили.
Схватил первую попавшуюся под руки папку, под номером 8, две тысячи вторым годом датированную, раскрыл посередине, прочитал, побледнел…
Улыбнулся Петр Владимирович. Деньги, как карты игральные, стасовал, Кириллу протягивает.
– Держи свои деньги.
Обрадовался Кирюха – выгорел-таки план его! Теперь и домой можно. Половину денег – себе, половину – мамке. Мол, потому и не было меня долго так, что на заработки отправился…
Но рано он, однако, обрадовался… Только развернулся, чтобы от машины отойти, а наглоглазый пидор его хвать за воротник!
А сзади – Хомуталин, барашком рассерженным мекает:
– Так, дорогой. Насчет денег уговор был? Был. Вот ты их и получил. А насчет того, чтобы я тебя домой отпустил, мы не договаривались!
7
Вечер сегодня уж больно хорош – спокойный и теплый.
Влажный аромат прелой листвы ноздри щекочет, слабый ветер темные кроны деревьев колышет, в желтых конусах фонарей горящих мошки замысловатые танцы выплясывают.
На скамейке под фонарем – двое. Немолодой высокий мужик с плечами, чуть шире шкафа двустворчатого, с кудрями волнистыми, смоляными, чуть сединой тронутыми. И старичок деликатной наружности – аккуратненький такой, улыбчивый, доброжелательный, с голубыми прозрачными глазами за линзами старомодных очков.