Дом 17 по улице Черч-роу

Кэрол Джеймс

София положила руку ей на плечо, чтобы подбодрить, и это помогло сдвинуться с места. Она толкнула дверь и увидела Беллу сидящей на кровати и крепко прижимающей к груди мистера счастливчика. Планшет лежал на подушке подле нее. Она выглядела потерянной и одинокой, отрезанной и брошенной на волю судьбы в большой плохой мир, который украл ее сестру. Без единого слова Никки вошла в комнату, оставив Софию переминаться с ноги на ногу в дверях. Белла не подняла взгляда, когда она подошла. И не отреагировала, когда Никки села рядом и притянула ее к себе. Тело Беллы было расслабленным и безвольным, как у соломенной куклы.

– Я знаю, милая, – прошептала Никки ей на ухо, – я тоже по ней скучаю.

Только теперь подступили слезы, безмолвные слезы, которые,

казалось, будут литься вечно. Белла плакала так, словно оплакивала свою сестру в первый, а не в тысячный раз. Ее маленькое тело тряслось, и единственное, чего желала Никки, это забрать ее боль. Но она не могла этого сделать. Она могла лишь быть с ней. Этого ни в малейшей степени не было достаточно, но ничего другого ей не оставалось.

Спальня не изменилась со времени несчастного случая. Обе постельки были аккуратно застелены и накрыты покрывалами с диснеевскими принцессами, на подушках были соответствующие наволочки. Принадлежавший Грейс мистер счастливчик сидел на ее подушке. В те дни, когда они купили девочкам эти мягкие игрушки, Никки постоянно их путала. Теперь этого не происходило. Счастливчик Беллы был выцветшим и потертым, счастливчик Грейс был все того же кислотного желтого цвета, какого был при покупке, застывший во времени, как все остальное здесь.

В самом начале эта комната была детской с желтыми стенами, предназначенной для младенцев. Ее выкрасили в желтый, потому что не хотели до рождения выяснять пол детей. Понадобились четыре сеанса экстракорпорального оплодотворения, прежде чем она забеременела близнецами. Глядя, как маленький розовый крестик появляется на палочке с тестом на беременность, ее сердце наполнялось надеждой, но это была сдержанная надежда: ее сдерживало понимание, что это лишь первый шаг в очень долгом пути. На этом этапе они уже бывали и раньше – дважды, – и оба раза за этим следовал выкидыш, каждый раз разбивавший их сердца. Сканирование, проведенное через десять недель, показало, что все идет хорошо. Тогда же выяснилось, что их ждут все их чаяния в двойном экземпляре. Преодолев шок от того, что у них будут близнецы, они решили не выяснять пол детей, – это просто казалось неважным. Важным было лишь, чтобы Никки и дети были здоровыми в течение всего срока. Будут это две девочки или два мальчика или мальчик и девочка, не имело значения, она в любом случае отдала бы им всю свою любовь.

Итан зарабатывал более чем достаточно, чтобы содержать их, поэтому Никки ушла с работы в продюсерской телекомпании и полностью отдалась своей роли мамы на полный день. В двадцать с небольшим она ужаснулась бы одной мысли о таком образе жизни, не говоря уже о том, чтобы пойти на это добровольно, но ей было почти сорок, когда она, наконец, забеременела, и ее двадцатилетняя версия себя казалась теперь лишь далеким чужаком. Приоритеты меняются, и именно это произошло с ней. Впереди забрезжил свет той жизни, которой ей сейчас хотелось так сильно, как не хотелось ничего никогда прежде. И четыре восхитительных года она жила этой жизнью. Да, это было испытание, это выматывало – так выматывало, что порой она задумывалась, быть может, она не создана быть матерью, но в остальном это были счастливейшие годы ее жизни.

Она всегда представляла себе, как эта комната будет расти вместе с девочками, и какое-то время так и было. Когда малышкам исполнилось по три года, желтые стены перекрасили в розовый и лиловый. В розовый, потому что у Грейс это был любимый цвет, в лиловый – потому что это был любимый цвет Беллы. Через некоторое время здесь появились постеры диснеевских принцесс, сразу после поездки в Диснейуорлд. Рапунцель, Ариэль, Белоснежка, Тиана… вся банда. Любимой принцессой Беллы была Ариэль, потому она показала, как расчесывать волосы вилкой, когда они были на обеде принцесс. Любимицей Грейс была Рапунцель, потому что она могла надрать задницу.

Теперь, когда Белла стала старше, она переключилась от диснеевских принцесс на динозавров парка юрского периода. Сейчас подошел как раз тот момент, когда Никки столкнулась

бы с необходимостью смены интерьера в детской. Этому, впрочем, не суждено было случиться. Пока они будут жить здесь, комната останется прежней. Менять ее было бы неправильно, это было бы, как если бы они хотели стереть Грейс из своей жизни. Время и так работало над этим со знанием дела. Бывали такие дни, как сегодня, когда воспоминания пронзали, словно лезвия, но в последнее время бывали и моменты, когда Никки приходилось прикладывать усилие, чтобы вспомнить какую-нибудь деталь. И, что еще тревожнее, бывали случаи, когда ей приходилось напрягать память, чтобы представить, как выглядела Грейс. До недавнего времени ей достаточно было взглянуть на Беллу. Но Белла росла. В Белле нынешней все еще проглядывала та Белла, какой она была в четыре года, но и этот призрак становился все бледнее.

Она оглянулась на дверь. София все еще стояла там, касаясь пальцами распятия на груди, ее глаза были полны тревоги. Она спросила одними губами: «Ты в порядке?» Никки ответила кивком: «Все хорошо». Это была ложь. Ее дочь сидела здесь в свой день рождения, вместо того чтобы веселиться, и это разбивало сердце. Это было очень далеко от «хорошо», казавшегося в тот момент недосягаемым. София поколебалась еще мгновение в дверном проеме, а потом тихо исчезла. Никки слушала, как удаляются ее шаги. Она обнимала Беллу так крепко, как никогда, борясь с собственными слезами и желая вернуться в прошлое. Только этому не бывать, как бы сильно ты ни желал повернуть время вспять, время двигается лишь в одном направлении – к боли.

Дверь снова открылась через некоторое время; на этот раз это был Итан. Он выглядел измотанным. С тех пор, как он перешел на утреннее шоу, он всегда так выглядел. Подъемы в 4 утра убивали; по его собственному описанию, это было, как перманентно испытывать джетлаг [4] и при этом слушать шоу, о котором иначе ты бы даже не знал.

Его улыбающееся лицо омрачилось, когда он увидел, что Белла плачет. «Грейс», – беззвучно прошептала Никки. Не было нужды говорить что-то еще. Он подошел к постели и присел на краешек. Когда Белла его заметила, она отпустила Никки и перебралась к нему, спрятав свое маленькое личико у него на груди. Никки подвинулась ближе к Итану и обвила его руками, положив голову ему на плечо. Они так и сидели втроем, прижавшись друг к другу, в этой застывшей сценке, окруженные воспоминаниями о Грейс, пока Белла не перестала, наконец, всхлипывать.

4

Синдром смены часового пояса.

Глава 6

Возвращаясь назад, могу сказать, что Отец сделал мне одолжение – своими действиями он освободил меня. Теперь, когда гнев прошел, я вижу это. Тем не менее он пытался убить меня, и поэтому я вполне чувствую себя вправе убить его. Идея «око за око» стара, как само человечество. Более того, эта идея кажется мне весьма разумной. Я все еще не знаю, почему Отец желал моей смерти. Верьте мне, я провела много часов, силясь отыскать ответ на этот вопрос. … Все, чего я когда-либо хотела, это сделать его счастливым.

Я всегда была хорошей дочерью. Послушной дочерью. Что бы он ни попросил, я охотно исполняла. У нас были хорошие отношения. Я любила его. Несмотря на то, что он сделал, я все еще люблю его. Он дал мне дар жизни, и за это я буду в вечном долгу перед ним. Он учил меня, взращивал меня, поощрял к тому, чтобы я развивала свою свободную волю. Когда я спотыкалась, он был рядом, чтобы не дать мне упасть. А спотыкаться мне случалось. Мне, как и всем детям, приходилось очень многому учиться, совершать множество ошибок, тем не менее благодаря его нежной поддержке и терпению я смогла расцвести.