Дом аптекаря
Шрифт:
А может быть, это вовсе и не случайность?
И не совпадение.
Коробок спичек с рекламой «Нефритового берега» ей дал на вечеринке Кид. Но сам не курит.
Значит… Вспомни. Реконструируй.
За спичками Кид ходил в зал. У кого он их взял? Она не видела, но догадаться было не трудно. Конечно, у своего приятеля, Камерона. За несколько минут до этого эпизода мужчины стояли вместе на балконе и разговаривали. Значит, присутствие в баре фотографии Камерона, как и других, вполне естественно и не случайно. Коробок спичек стал вдруг связью между двумя событиями, банальным механизмом судьбы. Рут представила, как он переходит из рук Читы к Камерону, от Камерона к Киду, от Кида к ней и заканчивает путь в кармане
Она вздохнула и зашагала дальше.
Вот и разобралась.
А ведь еще пару минут назад ей едва не показалось, что она стоит перед необъяснимой, космического масштаба загадкой.
Рут покачала головой. Бывает же такое! А ведь всего лишь попросила огоньку.
Глава семнадцатая
— Почему бы вам не прийти и не пожить у меня? — предложила Лидия.
Теперь, оглядываясь назад, нетрудно было заметить, что в то утро все именно к этому и вело. А скорее, началось даже раньше. Рут встала поздно.
Комната под крышей с деревянными балками имела несколько окон. Солнечный свет заливал пол. Свет был чудесный, по-зимнему свежий, ясный, хрусткий. От такого света душа воспаряла ввысь. И еще он искрился, как студеная вода в горном ручье.
Выбравшись из постели, Рут подошла к окну и долго смотрела на вытянувшийся внизу канал, на длинные косые тени от машин, деревьев и прохожих. На приставной лесенке стоял мистер Мун. Магазин был закрыт, но он расчищал витрину, на которой пылились стопки книг по оккультизму и магии, маятники и коробки с картами Таро. Неподалеку, прикованный цепью к дереву, стоял ее верный велосипед с новым звонком, чудесным образом переживший ночь. А еще дальше, чуть накренившись, словно жалея себя и извиняясь, застыла ее баржа, припорошенная белой изморозью.
Не просто кусок ржавого железа, но ее, Рут, прежняя жизнь или по крайней мере промокшие останки оной.
Было не так уж и плохо, хотя и непривычно, проснуться здесь, в этом вороньем гнездышке.
Рут постояла еще немного, прислонившись к стене, думая о том и о сем, привыкая, потом приняла душ и взвесилась на напольных весах в ванной. Шестьдесят кило. Нет-нет, весы, конечно, сбились. Она ступила на пол. Стрелка покачалась и остановилась в районе нуля. Рут присела и принялась крутить колесико настройки, пока не подогнала ее точно под нуль. Встала на весы еще раз. Пятьдесят девять. Уже лучше, но до идеала еще далеко. Конечно, следовало принять во внимание мокрые волосы, серебряное эфиопское кольцо, да и вчерашний стейк все еще был при ней.
Да…
Она вытянулась, голая, перед зеркалом.
Mens sana in corpore sano [16] .
Вчера было галлюцинацией, сумасшествием, жутким фокусом напичканного ужасами мозга. Да и вообще день для загрузки надо выбирать тщательнее.
Сегодня она чувствовала себя отдохнувшей. Сегодня она возьмет жизнь в свои руки.
Надо заняться и этим мешком в зеркале. Рут попыталась убрать лишнее с бедер. Обделенные любовью любят гимнастику. Волосы привести в порядок. Может быть, подрезать. Принять решительные, даже крайние меры. Одежда, макияж, маникюр — все сменить. Только вот где, дорогуша, взять денежки?
16
В здоровом теле — здоровый дух (лат.).
Она обмотала голову полотенцем и вернулась в теплую спальню. Села в кресло, подобрав под себя ноги. Обхватила колени. На полу валялись компакт-диски, обертки от тампонов и прочий мусор. О теле можно позаботиться потом — оно подождет. Сначала надо разобраться с практическими вопросами. Перечень их уже был у нее в голове. Рут спланировала
Сегодня началось с телефонных звонков.
Она позвонила в страховую компанию и наткнулась на механический голос. А чего еще можно ждать в воскресенье? Попыталась добраться до Дреста. Баржа в порядке, сказал он, но им надо поговорить. Договоренность на четыре остается в силе. Она связалась с Майлсом, поведала ему свои печали и попросила передать плохие новости Кабролю, пообещав не опаздывать на собрание в понедельник. Самое трудное осталось напоследок. Рут набрала номер родителей и изложила смягченную версию случившегося. Мать выслушала молча, потом обрушила град вопросов. Рут постаралась отразить их со всей возможной мягкостью, юмором и грацией.
— Но как же ты будешь без денег?
— Мам, не волнуйся, ладно? Я в полном порядке. А если прижмет, то в первую очередь обращусь к вам… ты же знаешь.
Получив такие заверения, Маайке уступила место Йорису. Общение с отцом прошло легче. Он, вероятно, слышал разговор по громкой связи, потому что никаких вопросов задавать не стал и молча принял очередные заверения дочери, сказав лишь, что с ней хотел поговорить Лукас.
Попрощавшись с отцом, Рут подумала, что, может быть, стоит позвонить родным Жожо, но потом решила отложить трудный разговор напоследок. Сначала пусть все немного успокоятся и поостынут.
Она набрала номер Лидии.
Никто не отвечал.
Спустившись вниз, Рут сделала себе тосты с ветчиной и сыром, достала из буфета мюсли и яйцо всмятку. К черту низкокалорийную диету! Она запила все апельсиновым соком и подкрепилась двумя чашками горячего коста-риканского кофе, предпочтя пакетику заменителя пару ложек желтого сахара.
У окна сидела французская пара с дочерью, девочкой лет четырех или пяти. Туристы. Родителям было уже за сорок. Поздняя она у них, подумала Рут. Девочка была одета в стиле сороковых: серые шерстяные леггинсы, теплое коричневое платье и зеленый жаккардовый свитер. Заплетенные в косички волосы держали яркие заколки. Время от времени она улыбалась, застенчиво и живо. Девочка рассказывала какую-то свою историю, болтая ногами и помогая себе жестами, а когда закончила, родители принужденно рассмеялись, и мать, наклонившись, поцеловала дочь в лоб.
Материнство. Другая жизнь…
Семейство покончило с завтраком и покинуло столовую.
Рут осталась одна.
Где же, черт возьми, Лидия?
Она снова и снова задавала себе этот вопрос, как будто взяла глупую старушенцию под свою опеку и теперь несла за нее ответственность. А если что-то случилось? Куда ее могло понести воскресным утром? За покупками? Вряд ли. Прогуляться? Не в ее духе. Лидия была слишком привязана к дому и придерживалась строго установленного распорядка.
Рут хотела потолковать с ней о Скиле. Попытаться понять, что же происходит. Невыясненным оставался и вопрос о пропавших письмах. Каждый раз, когда в разговоре всплывали определенные темы, Лидия либо умолкала, либо перескакивала на другое.
Хватит, это пора прекратить. Дела зашли слишком далеко.
И тут она кое-что вспомнила. Лидия была католичкой. Или, скорее, еврейской католичкой, придерживавшейся, как назвала это однажды ее мать, иудейско-христианской традиции, в которой сутана уживалась с черным пояском. В таком случае она должна была присутствовать на воскресной службе. Но где? Самым удобным и привлекательным местом была бы церковь Вестеркерк — красивый храм с мелодичными колоколами и могилой Рембрандта. Но там обосновались протестанты. Лидия как-то упомянула, что ходит… Куда? Память подсказала — в церковь Святого Франциска Хавьера на Сингеле, неподалеку от цветочного рынка. Почему туда? Потому что там служба идет на латыни. Может быть, это каким-то образом напоминало ей о далеких, до ватиканских конгрессов, днях. В такого рода вопросах Рут была не сильна.