Дом Бофортов: Семья бастардов, захватившая корону

Амин Натен

Генри Чичеле, архиепископ Кентерберийский, прибыл на место и попытался разрядить обстановку, проехав между двумя лагерями восемь раз, прежде чем герцог и епископ согласились отвести свои войска. Прелата сопровождал принц Педру Португальский, в то время гость английского двора, который, будучи кузеном Глостера и племянником Бофорта, был подходящим выбором для посредничества.

Однако вопрос был далеко не решен, да и не мог быть решен после того, как епископ прибег к вооруженному противостоянию с Глостером, который, несмотря на свое сомнительное поведение, оставался протектором Англии и политически верховным правителем. Это был прямой вызов власти герцога, и Генри не выказал никаких признаков сожаления. На следующий день разгневанный канцлер написал брату Глостера Бедфорду, умоляя последнего вмешаться:

Высокородный и могущественный принц, и мой благороднейший

лорд, я приветствую Вас со всем моим усердием. И поскольку Вы желаете благополучия королю, нашему государю, и его королевствам Англии и Франции, то и мы надеемся на Ваш приезд. Ибо, если Вы промедлите, то у Вас здесь такой брат, что дай Бог, чтобы он был хорошим человеком. Ибо Ваша милость знает, что выгода Франции зависит от благополучия Англии.

Написано в великой спешке в День Всех Святых.

Вашим верным слугой на всю мою жизнь.

Генри Уинчестер [359] .

359

Hall p. 130

Это письмо необычно и многое говорит о душевном состоянии епископа. Он явно был в хороших отношениях с Бедфордом и мудро апеллировал к желанию герцога обеспечить хорошее управление в Англии и Франции, напоминая регенту, что без порядка в Англии ланкастерская Франция непременно падет. Генри не пытался скрыть своего отвращения к поведению Глостера, возможно, зная, что его адресат разделяет подобное мнение о своенравном герцоге. Епископ отметил, что писал письмо в большой спешке, и его гнев вполне ощутим. Он умолял Бедфорда вмешаться, пока не стало слишком поздно, и явно был не в ладах с Глостером. Бедфорд осознал всю серьезность ситуации и 20 декабря 1425 года вернулся в Англию, чтобы лично прервать бурное пребывание Глостера на посту протектора.

18 февраля 1426 года в Лестере собрался Парламент, и Бедфорд был полон решимости положить конец ожесточенной вражде между братом и дядей. Он открыто упрекнул многих присутствующих лордов, весьма грубо напомнив им, что они все еще находятся в состоянии войны с арманьякской Францией и не нуждаются во внутренних конфликтах. Подобные разногласия не принесли никому пользы. Бедфорд назначил комиссию для разрешения спора между Глостером и Генри Бофортом, в которую вошел брат епископа, герцог Эксетер. Обоим конфликтующим была предоставлена возможность изложить свои претензии.

У Глостера было много претензий к епископу, в том числе он возмущался тем, что его не пустили в Тауэр, и опасался, что его дядя замышляет захватить короля, и установить контроль над страной. Кроме того, Хамфри обвинил епископа Бофорта в попытке убийства тогдашнего принца Генриха в 1412 году, а затем в попытке убедить того же принца узурпировать трон его отца, Генриха IV.

Епископ, естественно, отверг эти обвинения. Он утверждал, что Тауэр был справедливо закрыт из-за подстрекательских законопроектов, которые были расклеены по Лондону, и этот приказ был полностью поддержан Советом. Он даже обвинил Глостера в том, что тот, прибыв в Тауэр, был "по-злому доволен" и действовал в "манере отпетых негодяев". Генри также твердо заявил, что "никогда не собирался накладывать руку на персону короля и управлять за него" из Элтема, а забаррикадировал Лондонский мост только для собственного "спокойствия и защиты". Чтобы не было никаких сомнений, он подтвердил свою прежнюю преданность королям Генриху IV и V и яростно отверг любые обвинения в том, что он замышлял какое-либо убийство или узурпацию. Это был решительный и хорошо продуманный ответ на порочащие обвинения Глостера [360] .

360

ibid pp. 130–134

В ответ комиссия заставила обоих конфликтующих родственников поставить свои имена под документом, обязующим их поддерживать мир и "никогда впредь не предпринимать никаких дел, не вызывать недовольства и не завидовать, что один из них выше другого". Однако епископа, к его большому разочарованию, также заставили принести извинения своему племяннику:

Милорд Глостер, я считаю своим великим долгом, уведомить Вас, что полученные Вами различные донесения о том что я злоумышляю против Вас, являются ложными.

Сир, я беру Бога в свидетели, что какие бы донесения ни были сделаны Вам обо мне, в том числе и теми, кто питал ко мне сильные пристрастия, Бог знает, я никогда не замышлял ничего такого, что могло

бы нанести ущерб Вашей личности, чести или имуществу [361] .

361

Chron. Lon. p. 94

Возможно, он был оправдан в каких-либо значительных проступках, но тот факт, что Генри пришлось извиняться перед Глостером, был унизительным. 16 марта 1426 года Бофорт сложил с себя полномочия канцлера, и хотя неясно, было ли это его решением или его навязали в качестве дальнейшей уступки Глостеру, влияние епископа было теперь ограничено. Он быстро отстранился от двора, посетив лишь четыре заседания Совета в течение следующих двенадцати месяцев, что говорит о том, что он был встревожен последними событиями, и 14 мая получил от Совета разрешение покинуть страну для отъезда в паломничества [362] . Второй раз за десятилетие Генри Бофорт оказался не у дел.

362

Foedera p. 642

Его брат Томас во время парламентских слушаний держался в стороне, однако его присутствие в комиссии по арбитражу между епископом и герцогом не вызывает сомнений. 26 мая он, наряду с Глостером, был включен в состав другой комиссии для устранения нарушений перемирия с шотландцами; 16 июля он получил аннуитет в 300 марок за свою роль в Совете, хотя, что именно послужило причиной этого пожалования, неясно [363] . Однако всего десять дней спустя герцог был смещен со своей должности адмирала Англии, Ирландии и Аквитании, которую он занимал много лет, и заменил его сам Бедфорд. Причина столь внезапной перемены не названа, но представляется вероятным, что Эксетер, которому шел пятидесятый год, снова заболел и был не в состоянии выполнять свои обязанности.

363

Foedera p. 643

К декабрю состояние здоровья Томаса, резко ухудшилось, а сразу после Рождества герцог Эксетер, "мудрый и сведущий советник" трех сменявших друг друга ланкастерских королей, скончался в своем поместье Ист-Гринвич [364] . Это был еще один горький удар для семьи, последовавший вскоре после падения Генри Бофорта и смерти мужа Джоанны Ральфа Невилла. Эксетер зарекомендовал себя одним из лучших рыцарей Столетней войны, с отличием служа как на суше, так и на море. Хотя он не участвовал в битве при Азенкуре в 1415 году, именно он, как никто другой, обеспечил положение англичан во Франции вскоре после знаменитой победы Генриха V, доблестно удерживая Арфлёр и Руан, прежде чем стать капитаном Парижа и губернатором при Карле VI. Поэт и хронист Джон Хардинг считал Эксетера "дядей Генриха" ("uncle dere and trewe") и, несомненно, считал его человеком, полным "достойных качеств" [365] .

364

Hall p. 138

365

Hardyng, J., The Chronicle of John Hardyng (ed. H. Ellis, 1812) p. 387

Он был храбр на войне, набожен от природы и предан до глубины души.

Но прежде всего, он был щедр к тем, кому повезло меньше.

Хронист Уильям Вустерский писал об Эксетере в своем Itinerarium (Интернарии, Путешествии):

Каждый день у него бывало по 13 бедняков, и каждому из них подавали первое и второе блюда с двумя буханками пшеничного хлеба, и каждый из них получал по три пенса в день… Он сам платил поварам и заказывал 26 галлонов похлебки для бедняков, иногда их было 300, 200 или 100 в день, и каждый день он угощал их вином [366] .

366

Worcester, W., The Itineraries of William Worcestre (ed. J.H. Harvey, 1969) p. 357