Дом чудной на улице Лесной
Шрифт:
– Значит, я… – я замялась, – ну… не ведьма, да?
– Не ведьма. – Старушка улыбнулась. – Ты девушка, которую нельзя обмануть и невозможно заколдовать. Ни один, даже самый сильный и умелый маг не способен отвести видящему глаза, ибо тот может разглядеть суть вещей сквозь любые чары.
– Звучит здорово, – улыбнулась я. – Но уж совсем невероятно.
– Почему же?
– Потому что раньше я никогда не видела ни духов, ни колдунов. А о том, что они в принципе существуют, узнала лишь несколько дней назад.
– Ошибаешься, деточка, – снова улыбнулась главная
Я нахмурилась.
Вообще-то, таких случаев было много. Помнится, когда я была школьницей, в параллельном классе учился мальчик с необыкновенными серыми глазами. Мне почему-то казалось, что они могут светиться в темноте, а сам он умеет превращаться в волка. Или, например, в трамвае я как-то раз увидела женщину, которая везла огромный букет сирени. Мне тогда отчего-то подумалось, что эта дама собирается приготовить из него крем, который позволит ей ненадолго принять облик другого человека.
Это что же получается? Тот мальчик был оборотнем, а женщина с сиренью – ведьмой? Ну дела… А ведь я всегда думала, что эти мысли связаны с моей профессией: я ведь художница, а значит, должна подмечать интересные типажи.
Кстати.
– Глафира Григорьевна, вы ведь тоже необычная женщина. Вы колдунья, да? Поэтому знаете все, что происходит в этом доме. Я могу предположить, что о моем желании познакомиться вам рассказали Гена или Марина, но о том, что при встрече я представила вас в юбке и меховом жилете, вы как-то узнали сами.
– У меня с этим домом особые отношения, Алисушка, – вздохнула старушка. – Когда-то давно я была хранителем того самого волшебного источника. Веками его берегла, деревья вокруг него растила, разбойников отгоняла. А против лесорубов да тракторов с бульдозерами выстоять не смогла. Люди, когда толпой навалятся, все на своем пути сметут – и древний лес, и лесную ведьму. Это я родник под землю увела, Алиса. С тех пор прошло много лет, а я все жду, когда появится возможность снова его на поверхность вернуть. Пока же этой возможности нет, тружусь здесь со своим другом Аристархом. Кто-то же должен за общедомовым имуществом присматривать да молодежь уму-разуму учить.
Я улыбнулась. Старушка мягко погладила меня по плечу.
– Ты, Алисушка, не трусь. Домовой наш дело говорил: теремок у нас крепкий и живем мы в нем дружно. То, что ты о себе и о нас сразу все узнала, – очень хорошо. Ты своим даром раньше почти не пользовалась, а теперь он как цветок расцветет. Нашим ребятам жить по соседству с видящей тоже полезно будет: меньше станут иллюзиями баловаться. Словом, добро пожаловать в наш маленький волшебный мирок.
Я тихонько хихикнула и спросила:
– Глафира Григорьевна, можно я вас нарисую?
В уголках глаз старушки появились лучики-морщинки.
– Можно, деточка. Конечно, можно.
Стая
Сорокины
После разговора с Глафирой Григорьевной к соседям я присматривалась с удвоенным интересом. Предложение Гены попытаться угадать, кто из них является волшебной сущностью, оказалось кстати: это не только захватывало, но и помогало находить типажи для героев будущей компьютерной игры.
Сначала я познакомилась с младшими Сорокиными, Машей и Васей. Я возвращалась домой из магазина, а они придержали для меня лифт. То, что эти дети отличаются от других ребятишек, стало понятно сразу: брат и сестра обладали такими же пронзительными серыми глазами, как и юный волчонок, который много лет назад учился в моей школе. В остальном эти двое выглядели обычными подростками: темноволосые, поджарые, явно ведущие активный образ жизни. Несмотря на то что в тот день мы увиделись впервые, они с лету определили, что я одна из них, а потому решили, что со мной можно общаться совершенно свободно.
– Вы купили просроченную курицу, – неожиданно сказала мне девочка, когда мы проезжали второй этаж.
– Не просроченную, а с истекающим сроком годности, – поправил ее брат.
Я вопросительно приподняла бровь.
– Запах, – пояснил мальчик. – Из вашей сумки идет запах. Свежая птица пахнет по-другому.
Я заглянула в пакет, принюхалась.
– Ничего не чувствую, – призналась детям.
– Мама говорит, в магазинах курицу плотно обматывают пищевой пленкой, чтобы скрыть дух тухлятины, – сказала девочка. – Только мы его все равно ощущаем.
– Приготовьте курицу сегодня, – посоветовал мальчик. – Завтра к вечеру она будет несъедобной.
– И кефир сегодня выпейте, – в тон ему сказала сестра, кивнув в сторону моей сумки. – Мне кажется, у него срок годности тоже перебит.
Прежде чем я успела ответить, выразить сомнение или поблагодарить, дети помахали мне и вышли на своем этаже.
Дома, освободив птицу от упаковки, я выяснила, что юные соседи были правы: запах, исходивший от тушки, действительно оказался несвежим.
На следующее утро их семейство встретилось мне в полном составе. Я шла из магазина с новой бутылкой кефира, а они, судя по всему, возвращались с прогулки. Вместе эти ребята создавали впечатление уверенных любителей спорта и удивительно походили друг на друга. Отец и мать, одинаково темноволосые, худощавые, подтянутые, казались гармоничной парой и, судя по всему, очень друг друга любили. Они шли, взявшись за руки, и время от времени выразительно переглядывались, будто вели беседу, понятную только им двоим.