Дом для демиурга Том 2: Реальность сердца
Шрифт:
К его удивлению, он сумел догнать человека в темном платье, уже перекинувшего жертву на руки. К его десятикратному удивлению, лицо похитителя было Саннио знакомо.
– Господин Далорн?..
– юноша на всякий случай держался в паре шагов, приняв защитную стойку.
– Зачем вы...
Едва ли вопрос Саннио вдруг вызвал у алларца острые угрызения совести, однако ж, Альдинга он сбросил на землю и двинулся вперед; перешагнул прямо через свою ношу. Гоэллону мучительно не хотелось поднимать оружие на человека, которого он знал, который спас его из унизительной и гадкой ситуации... но намерения Далорна были вполне очевидны...
...а лицо у него
Защищаться от алларца было - все равно, что пытаться победить лавину или морскую волну. Единственный выпад прошел в пустоту. Далее Саннио успел только издать придушенный писк, пытаясь понять, как же вышло, что Эмиль уже сзади и давит ему на горло предплечьем, а шпага перекочевала в другую руку господина Далорна. Потом навершие эфеса ударило в висок, и мир померк.
7. Церковные земли - Собра - Беспечальность
Тишина и полное отсутствие посторонних на добрых полмили вокруг несказанно радовали.
Керо еще раз оглядела окрестности. Вдалеке - лагерь паломников, десяток шатров, может быть, чуть больше. Горел один-единственный костер, разглядеть сидящих вокруг него было нельзя - значит, и оттуда заметить ее было трудно. Спутники, не пожелавшие доверить госпоже Далорн самостоятельно пройти путь от монастырской гостиницы до ворот Храма, уныло волочились следом. Виктор ворчал себе под нос, что не время нынче, посетить святое место можно и поутру, а за час до рассвета ломать ноги в темноте, да еще и госпоже - опрометчиво, и не стоит.
За две с лишним седмицы совместного путешествия Керо привыкла и к постоянному ворчанию, и к осторожной ненавязчивой заботе нанятых ей охранников. Оба знали свое дело, а еще, наверное, знали жизнь и не слишком-то стремились перечить хозяйке, особенно, когда та была в дурном настроении.
В таковом Керо пребывала куда чаще, чем в хорошем. Дни в дороге летели почти незаметно, казалось, что только-только выехали, а уже и смеркается, пора становиться на ночлег; но каждую ночь ей снились тяжкие сны, вспомнить которые поутру не получалось. Женщина предпочла бы ехать и по ночам, лишь бы не подниматься разбитой, усталой куда хуже, чем после долгих часов скачки - но тут уж Виктор и Рино были неумолимы. "Госпожа должна отдохнуть!
– упирался Рино, и сдвинуть его с места было не проще, чем голыми руками повалить вековой дуб.
– Извольте проследовать в свою комнату..."
До Кальросо доехали даже не за семь - за шесть дней. Хороши были и лошади, и дороги. Сухая ясная погода, слишком уж тихая даже для третьей седмицы девятины святой Иоланды, была в пути лучшим подспорьем. Ни слишком жарких полудней, ни утренних дождей, которые обычно приносило с Четверного моря. Дорога сама стелилась под копыта лошадей легким шелком, цветными атласными лентами; вот только следов Эмиля путники не нашли, хотя в каждом городке, в каждой деревне расспрашивали о нем.
Дядюшка Павезе оказался не менее гостеприимен, чем ожидала Керо, и еще более участлив, чем в прошлое знакомство, хотя казалось бы - больше попросту некуда. Через четверть часа от начала разговора у молодой супруги "дорогого Эмилио" пропало всякое желание стесняться и умалчивать о деталях происшествия, а огандский дядюшка внимательно выслушал ее, велел ждать и к вечеру вернулся со странного вида монахом в черной сутане. На груди был вышит свиток. Об ордене Ищущих, существовавшим
Ученый брат ордена Ищущих оказался примерно таким, как Керо себе и представляла, опираясь на название. Сухонький деловитый старичок, с первого взгляда ясно - завзятый книжник и любитель просиживать сутками напролет в библиотеках и скрипториях. Повторять перед ним свою историю было уже легко и нестрашно, тем более, что монах только слушал, изредка кивая. Потом он начал задавать вопросы, и это оказалось испытанием посерьезнее. Певучий говор Оганды не слишком-то годился для быстрых страстных реплик, которые казались Керо заливистыми соловьиными трелями. Сам "соловей" был увлечен услышанным до крайности; можно подумать, впервые в жизни столкнулся с подобным.
Через час женщина начала злиться: она приехала к дядюшке Павезе не для того, чтобы обогатить своей историей какие-нибудь ученые труды монахов ордена Ищущих, а за советом и помощью, а брат-соловей все допытывался о сущей ерунде. Интересовало его все - и погода в тот давешний день, и судьба сестер Керо, и каждая деталь ночного разговора с супругом.
Даже о некоторых перипетиях общения с герцогом Гоэллоном пришлось рассказать; огандского монаха нисколько не интересовали не освященные Церковью любовные приключения, проповедей он читать не собирался, а вот о том, чему эллонец учил троих подростков, и как именно учил, пришлось говорить много и подробно.
Потом Керо пришлось показать обе ладони, вытерпеть щекотку от прикосновения сухих шершавых пальцев, следить за их движением и пытаться разглядеть то, что ускользнуло от ее собственных глаз. Если верить тому же герцогу Гоэллону, то в искусстве гадания по руке она вполне могла с ним сравняться - неужели брат Ансельмо надеялся увидеть что-нибудь новое?
День и час рождения, погода при рождении, наличие и отсутствие дурных предзнаменований - все, решительно все интересовало брата-соловья.
– Моя мать умерла родами, это сойдет за предзнаменование?
– Увы, увы, очень вам соболезную, но предзнаменованием это никак считаться не может, и это определенно к лучшему, не так ли, синьора?
– Не знаю!
– разозлилась Керо.
– Я не понимаю, что вам нужно! Я просто хочу вернуть мужа!
– И только?..
– лукаво прищурился огандец.
– Нет. Но разве тут можно что-то сделать?
– Видите ли, синьора Далорн, что-то делать нужно с чем-то существующим, а то, понимаете ли, действие, совершенное ради борьбы с тем, чего нет и не было на свете, оно определенно пустое, вы согласны со мной?
– Что вы хотите сказать?!
– Сказать я хочу, любезная синьора, - Керо покраснела.
– Что не вижу ни одного повода к тому, чтобы вы считали, что сказанное той дурной женщиной, содержит в себе зерно истины. Хотя бы маленькое, просяное зернышко. Даже не так...
– старичок задумался.
– Несомненно, та ведьма обладала некоторой способностью прозревать будущее, но, будучи злобного и гнусного характера, использовала ее совершенно непозволительным, недолжным образом...
Керо остолбенело слушала соловьиные трели.