Дом для демиурга Том 2: Реальность сердца
Шрифт:
Двое подчинились бы только лично королю - но короля здесь не было. Впрочем, теперь оба Свидетеля мирно спали на редкость глубоким сном. Вспомнился рассказ Рене, в котором заснул целый замок, а "заветник" преспокойно освободился и удрал. Тогда Фиор уверял остальных в том, что это еретикам вполне по силам - уверял ровно потому, что читал об этом в книгах. Теперь он увидел все сам; но к кому обращался в молитве Тейн?! Так нужно ли дальше опасаться вторжения Противостоящего - или нет?..
Ключ нашелся в кармане у Бернара. Дерас открыл замок, отодвинул два тяжелых засова,
То, что он увидел в камере - да ладно бы только увидел; вдохнул, почувствовал кожей, ощутил чем-то глубоко внутри, - он запомнил навсегда.
Охнула Кларисса, кто-то выругался - Дерас, должно быть, но Фиор этого почти не слышал, ему было не до спутников, он боролся с тошнотой.
Крови было слишком много, ею воняло, словно на бойне, но не только кровью, еще - паленым, горелым, вообще невесть чем...
Осталась одна мысль: "Как хорошо, что я не стал обедать..."
Потом вернулись остальные - вернулись все сразу, и столкнулись на бегу, словно два табуна лошадей, перемешались в беспорядочную кучу. В камере было достаточно света - и из окна, и от догоравшей масляной лампы, и прекрасно было видно, что там - двое.
Двое, не трое.
Опоздали, и все предосторожности, все хлопоты были напрасны.
Реми, спящий в углу у стены - светлое, по-детски беззащитное лицо, вот только перчатки изляпаны кровью и чем-то темным, и рукава бледно-зеленой шелковой рубахи, почти до локтей.
Палач, широкоплечий, с бычьей шеей, дрых за столом, опустив голову на узловатые ладони, дрых и похрапывал.
А вот деревянное ложе, на котором валялись широкие кожаные ремни, еще какая-то медная и железная пакость, залитая кровью - да все тут было залито кровью, и свежей, и уже запекшейся - было пустым.
Фиор с досадой огляделся - нет, не было в камере никого, кроме двоих спящих. Он шагнул к Реми, но Тейн остановил регента, положив руку на предплечье.
– Не будите его пока что. Сначала расспросите палача, - посоветовал он, подошел к столу и провел ладонью по затылку кряжистого детины средних лет.
Палач вскинул голову, встряхнулся, огляделся - и издал звук, походивший на мяуканье, который больше подобал бы новорожденному младенцу.
– Ваша милость...
– пролепетал он.
– Я... Только приказ выполнял... господина Алларэ...
Регент прикинул, на что он, вошедший в эту камеру, вдохнувший этот смрад, должен быть сейчас похож, и провел ладонями по лицу, пытаясь успокоиться или хотя бы придать себе видимость спокойствия.
– Дерас, дайте ему вашу флягу. Что здесь произошло?
– Не буду я пить, - покачал головой палач.
– Я уже выпил с утра, хватит, - затравленный взгляд метнулся в сторону Реми.
– Господин Алларэ меня нашел, велел взять инструменты, привез сюда, потом велел пытать... этого, - на невыразительном лице проступил дикий ужас, когда палач покосился на пустое ложе.
– Этого. Который давеча велел пытать господина Алларэ. А я не умею!
– стон взвился к потолку.
– Не
Дерас прошел вперед, ненароком опрокинув жаровню - угли полетели по полу, зашипели на влажных пятнах - все-таки всунул в руки палачу фляжку, толкнул в бок: "Пей!"
– Один, другой, и все ко мне, - пожаловался городской палач, потом залпом выхлебал половину фляги.
– А я что? Ну и вот. Я ж ему говорил, что помрет, а он мне, так надо, я приказываю. И правда, помер. А господин Алларэ...
– А господин Алларэ его воскресил, верно?
– с участием спросила Кларисса, подходя к столу. Женщина была бледна, но держалась прямо, даже слегка улыбалась, вот только от этой улыбки мороз шел по коже.
– И вы продолжили. Так?
– Так, ваша милость! Не мог я его не слушаться!
– Что же случилось потом?
– Потом заснул я, и приснилось мне, что вот свет, и нету его, - шепотом прохрипел палач, и вдруг разрыдался в голос.
– Как же я теперь... святого человека... кто же я теперь?
– доносились сбивчивые причитания.
"Святого?
– передернулся Фиор.
– Даже после такой смерти герцогу Скорингу нечего делать рядом с Сотворившими. Разве что в виде худшего наказания. Для всех. Эти трое рядом не поместятся..."
Тейн сидел на корточках рядом с Реми и осторожно, не касаясь, водил ладонью над лицом.
– На вашем месте, господин герцог, я бы убрал этого страдальца, пока не проснется господин Алларэ. Не только из Шенноры, но и из Собры.
– Да... Да, сейчас я распоряжусь, - выдавил Фиор.
– Реми - что с ним?
– Пока что он будет спать, - пожал узкими плечами Тейн.
– Потом будет видно. Господин герцог, на вашем месте я бы взял с тех двоих клятву ни словом не напоминать ему о всем том, что здесь случилось.
– Он же сам вспомнит?
– изумился регент.
– И...
– Не вспомнит, если не напоминать. О нем позаботились, - странным шелестящим голосом сказал бывший адепт веры истинного завета, потом прикрыл глаза ладонью и расхохотался в голос.
Решетка подалась куда легче, чем предполагал ее вид. Саннио не без интереса посмотрел на каменные петли - смазывают их каждый день, что ли? Или просто камень настолько гладкий, что высоченная, в два его роста, дверная решетка кажется невесомым перышком.
Внутри все оказалось примерно так, как и описывали. Пещера представляла собой безупречную полусферу, единственную правильную форму во всем Храме. Посредине камень вспухал, образуя подобие алтаря. Если верить книгам, алтарь напоминал сложенные чашей ладони. Саннио пожал плечами: куда больше походило на кучку вывернутой земли, которые появляются над кротовыми лазами. Тут кто-то выбрался наружу, или, напротив, закопался, быстро-быстро выбрасывая наружу почву. Только вместо земли был камень, гладкий и очень твердый черный камень, а тогда, наверное, он был расплавленным. В котел бросили булыжник, вот поднявшиеся брызги и застыли во мгновение ока...