Дом дураков
Шрифт:
– Хо-орошо живется
В логове у бесей!
Не приходится нам жить,
Носы повесив!
Что не ночь,
Таскаем в логово топазы!
Блеск камней и злата
Так приятен глазу!
– Еще один куплет, и я выпрыгну из экипажа на полном ходу, - раздалось с заднего сиденья.
– Я выпрыгну, и задушу горлопана собственными руками!
– Берегитесь, рыцари
В сияющих доспехах!
Сталь блестящая
Не принесет успеха!
Панцирь ваш
Украсит наши... Ай!
Похоже, гарцующий рядом с крытой повозкой стражник достал не только Аламарина. Наступила блаженная тишина,
– Какая-то она у тебя сонная, - я почесал зверьку животик.
– И, по-моему, у нее что-то с пищеварением.
– Это все твой питон, - буркнул Сорно.
– Он притащил ей двух здоровенных крыс. Бесь знает, где он взял этих мутантов. Не удивительно, что ей стало плохо.
– А мне кажется, ей хорошо, - Горилика последовала моему примеру, и Вис от удовольствия задергала лапами.
– Хотя животик действительно округлился. Но с момента, когда мы уехали из дома, прошло уже пять дней, так что это точно не несварение.
– Крысы были крупные, - с сомнением произнес я.
– Когда мы уезжали, она напоминала шар.
– А она правда крыс ест?
– Егдайна через мое плечо разглядывала зверька.
– Она ест все, - авторитетно заявил Аламарин.
– Это же химероид.
– Химероид?
– женщина округлила глаза.
– Химероиды, - пояснил я, - это живые существа, созданные магами искусственно.
– То есть, она не настоящая?
– разочарованно протянула Егдайна.
– Еще какая настоящая!
– Рассмеялся Сорно.
– Просто она обладает достоинствами разных животных. А еще она очень умная и не боится магии, как обычные животные. Вис для меня сам эс'Яр Бат сделал!
– Сам придворный чародей?!
– Егдайна прикрыла рот ладошкой и восхищенно посмотрела на Сорно.
Горилика тихо хихикнула. Разумеется, Егдайна не поверила ни единому слову Сорно. Откуда простому наемнику, пусть и магу-подмастерью, лично знать придворного чародея? Видимо, что-то такое мелькнуло в глазах "маркитантки", потому что Аламарин приосанился и пошел врать напропалую, приумножая мою славу в народе:
– Меня тогда только в подмастерья принимали, а самти Фаулор у нас последний экзамен принимал. Я молодой тогда совсем был, и так мне перед ним было страшно даже стоять...
– Аламарин закатил глаза.
– Он у нас в школе уже не преподавал - он был учителем моего наставника.
Успел смотрел на рассказчика выпученными глазами: Сорно было на вид лет сорок-сорок пять, и с его слов выходило, что мне было в пору не жениться на семнадцатилетней девочке, а готовиться спокойно отойти в мир иной. А историк продолжал заливаться соловьем:
– И вот я стою перед ним - ни жив, ни мертв. И все вроде помню, что сказать должен, а язык во рту не ворочается. Чувствую - не сдам экзамен. А значит, вылечу из гильдии, и прощай мечты!
– Глядя на Сорно даже я испытал некоторое сочувствие к бедному ученику.
– И тут эс'Яр Бат снял капюшон, а под ним...
– Что?!
– хором выдохнули Успел и Егдайна.
Из-под вуали, скрывавшей лицо принцессы, раздался звук, подозрительно напоминавший хрюканье, а я навострил уши: мне было действительно интересно, что находилось у меня под капюшоном.
– ...А
– Лицо Аламарина приняло такое возвышенно-просветленное выражение, что принцесса не сдержалась, и согнулась пополам в беззвучном хохоте.
– Что с Вами, госпожа?
– Егдайна испуганно тронула девушку за плечо.
– Укачало.
– Простонала Горилика.
Дело близилось к вечеру, песнями нас, к счастью, больше не развлекали, а извозчик сообщил, что мы прибыли на постоялый двор. Это была последняя остановка перед фортом Спокойным. Разумеется, в самом форте нам делать было нечего, мы планировали остановиться в одноименном городке. Сегодня же к нашим услугам было приземистое двухэтажное строение, огороженное плетеным заборчиком. Хозяин обоза метался вдоль повозок, наблюдая за сменой лошадей. Земля вокруг Спокойного была пропитана аурой Смерти и обычные лошади начинали сходить с ума уже в часе езды от ворот города некромантов. Вместо гнедых тяжеловозов в повозки впрягали пятнистых приземистых лошадок, выведенных в окрестностях Лисьих Курганов. Лошадки выглядели милыми и послушными, но обладали отменной выносливостью и исключительной всеядностью: я едва успел дернуть за пояс свою "дочурку", решившую покормить "прелестную коняшку", и острые зубы щелкнули напрасно, отхватив лишь край рукава.
Кухня на первом этаже постоялого двора обещала, судя по запахам, неплохой ужин, а комнаты наверху производили довольно приятное впечатление. В трактире мы разделились. Успел и Горилика сели у стены, а мы с Аламарином пристроились за другим столиком, так, чтобы в случае нападения закрыть путь к принцессе. К огромной моей радости, мода на новый столичный напиток сюда еще не дошла, и жена трактирщика смешала мне прекрасный отвар с шиповником. В двух предыдущих трактирах уже подавали кофе, а из отваров был только брусничник. Кофе мне не нравился: на мой вкус, он напоминал взвар из горелых хлебных корок, а пить перед долгой дорогой брусничник было неразумно. Теперь я потягивал из чашки кисловатый напиток и посматривал на молодежь. Парень, в кой-то веке оказавшийся с возлюбленной наедине, рассыпался мелкой крупой, пытаясь привлечь ее внимание. Ее же, очевидно, куда больше занимала Вис. История с неудачным кормлением лошади была уже забыта. Зверушка пристроилась рядом с тарелкой принцессы и таскала из нее еду, грозя оставить девушку без ужина.
– Фаулор, - Аламарин толкнул меня в бок, - в чем дело?
– Что ты имеешь ввиду?
– я оторвался от наблюдения за Гориликой и повернулся к соседу.
– Я имею ввиду, что с тех пор, как мы выехали из столицы, ты молчишь и смотришь на всех волком. Вот сейчас: ты так уставился на этого здоровяка, будто дырку в нем хочешь протереть. Будто ты и впрямь ее отец.
– Много ты знаешь, куда и как я смотрю!
– Брось, - Сорно махнул рукой.
– У тебя скоро капюшон задымится.
Я отставил недопитый отвар и вздохнул.