Дом Дверей: Второй визит

Ламли Брайан

Джилл умолк и нахмурился:

— Тут легко сбиться с мысли. Столько комбинаций идей или догадок, которые могут быть верными или не совсем неверными. В любом случае, постараюсь продолжить. Теперь Сит сказал нам, что на этот раз яды могут убить нас, инопланетная атмосфера тоже, и чуть ли не все может нас убить, потому что мы — настоящие. И поскольку мы настоящие, наша энергия истощается, и мы можем утомиться телом, умом и душой. Утомиться и оказаться уничтоженными. Ну, именно так утверждает он... но как насчет синтезатора? Как мне представляется, у него должны быть основные правила для тестирования излучаемых образчиков. Я хочу сказать, ведь это машина фонов, а фоны были, в конечном счете, неплохим народом,

С ними можно поговорить разумно. Я говорил с Верховным фоном; он не показался мне каким-то чудовищем; Сит был не нормальным человеком — или существом. Поэтому если определенные правила являются для синтезатора основными, то, возможно, Сит просто пугал нас болтовней о ядах, негостеприимных атмосферах и тому подобном. И в таком случае, возможно, компьютер синтезатора и впрямь поддерживает какое-то своего рода сумасшедшее равновесие.

— Основные правила? — в голосе Тарнболла явственно звучал скептицизм. — Но разве он не сказал, что теперь это его игра?. Разве он не говорил нам, что перепрограммировал эту штуку и может теперь создавать правила по ходу дела?

— Да, он это говорил, — ответил Джилл. — Но может ли он? Что, если у этой штуки есть самоотключатели, встроенные принципы, которые просто нельзя обойти — ни Ситу, ни кому-либо другому. В конце концов, нам известно, что один такой точно есть. Меня стукнули по голове, когда те красные солдаты схватили нас на той поляне. Так же, как и Анжелу. Ладно, допустим, у меня шишка, а у нее — синяк, но они быстро заживают. А если не считать этого, то у нас все распрекрасно... нас исправили. И Джорджа тоже починили. И Кину Суна, во всяком случае, — в пределах возможностей синтезатора. Так что эта часть синтезатора явно по-прежнему работает. Понимаете, к чему я клоню? Что хорошего в испытании, если все контрольные образчики в конечном итоге должны умереть?

— Дайте-ка я разберусь, правильно ли я тебя понял, — проговорил Тарнболл. — Ты говоришь, что... в тот первый раз, там, в Шотландии, мы не могли умереть или серьезно пострадать, во всяком случае, физически, потому что это были не мы. Но мы могли пострадать психически, сойти с ума от страха, потому что думали, будто это были мы.

Мы не знали, что мы синтезированы, потому что если бы знали, то это сорвало бы цель испытания, которая заключалась в том... заключалась в том, чтобы...

— Чтобы довести нас до последней черты, — кивнул, прерывая его, Джилл. — А потом посмотреть, свалимся ли мы с края пропасти или нет. И случилось так, что некоторые из нас свалились: Клайборн и Андерсон. Но что касается основной массы тестируемой группы, то мы выжили и психически, и физически, даже до такой степени, что побили Сита в его же жульнической игре. Поэтому мы явно оказались достойными. Вот потому-то фоны и убрались, оставив нас в покое.

— Ладно, — сказал Тарнболл. — Значит, на этот раз Сит хотел бы изменить правила — и он хотел бы, чтобы мы думали, будто он их изменил — но, фактически, программа тут фиксированная, неизменяемая. Ты именно это пытаешься сказать?

— Правильно, — подтвердил Джилл. — Что-то вроде того. Но просто подумайте: разве не имело бы смысл в тех мирах, которые не могут причинить испытуемым образчикам физического вреда, в мирах, которые им подходят, испытывать настоящие образчики, а не их копии?

На сей раз, усомнилась Анжела:

— Не могут причинить им физического вреда?

Джилл пожал плечами:

— Ну, исключая несчастные случаи, конечно. Полагаю, я говорю о том, что есть миры с совместимой атмосферой и силой тяжести — в нашем случае, миры земного типа, где образчики действительно могут выжить.

— Но если это так, — снова заговорил Тарнболл, — то почему Сит в первый раз не подверг испытанию настоящих людей?

— Знаешь, Джек, — нахмурился Джилл, — иногда ты, черт возьми, чересчур уж логичен. — Но

затем щелкнул пальцами. — Но ты также сам же даешь ответы на свои вопросы.

— А?

Джилл энергично кивнул.

— Помнишь случай, когда то ядовитое насекомое схватило кисть твоей руки? Будь это настоящий ты, то тут же на месте и умер бы. Но ты выжил и становился все сильнее.

— Значит, — заключил Уэйт, — тут действует какая-то своего рода справедливость, система взаимозависимости и ограничений. На каждую «змейку» — «лесенка», и наоборот.

— Возможно, — не стал спорить Джилл. — А это означает, что Сит не столь всемогущ, каким хотел бы казаться. И, Джек, подумай-ка вот о чем. Если мы пережили то первое тяжкое испытание только благодаря своим синтезированным телам, то как насчет Хагги и Денхольма, а еще и Барни? Они тоже пережили его, большую часть испытаний. По большей части на инопланетных мирах. Я хочу сказать, мы ведь знаем, что Сит — жулик, так почему бы ему не быть еще и лжецом?

— Так значит, все это сводится к тому, — сделал вывод Тарнболл, — что на самом-то деле, как ты говоришь, у нас больше шансов, чем он нам пророчит. И что единственная разница между этим и нашим прошлым визитом состоит в том, что на этот раз мы — это действительно мы.

— И еще одно, — кивнул Джилл. — На этот раз мы. знаем, что к чему! На этот раз если нас напугает, приведет в ужас что-нибудь чудовищное, то мы будем знать, в чем тут дело. Ладно, так давайте пугаться, сколько влезет — но не дадим загнать себя с края в пропасть. Сит рассчитывает, что мы чуточку спятим или, может быть, совсем сойдем с ума, в то время как он будет стоять в сторонке и смеяться над нами; рассчитывает, что мы будем испуганы до потери рассудка, когда он в последнюю минуту вступит в игру, чтобы нанести завершающий удар. Фактически, он уже один раз попытался это сделать в «Китае». Так он представляет себе оплату сторицей. Поэтому мы не должны делать ничего иного, только держаться тут.

И в то же время я не должен делать ничего иного, лишь снова войти в контакт с этой треклятой машиной или с чисто ментальной частью ее мозга.

— И ты — единственный, кто может это сделать, — добавила Анжела.

— И, — попытался не обрывать ее Джилл, — тут идеальное место, где можно этим заняться. Но это занятие требует сосредоточенности, и мне не помешает какое-то преимущество, а в данный момент у меня нет ни того, ни другого.

И тут у Барни вздыбилась шерсть, он внезапно остановился, издал низкое, гортанное рычание и весь напрягся, начав пятиться так быстро, что Джилл чуть не споткнулся о него...

Глава двадцать восьмая

Хотя у стен с крутящимися цветами не было никакого деления на секции, Джилл и его группа явно добрались до «секции», которая не являлась стеной. Они не видели сквозь нее, но это была дверь в какую-то другую часть синтезатора. Уж это-то инстинктивная реакция пса сообщила им, а то, что выходило через эту стену или скорее дверь, подтвердило догадку.

— Опять двадцать пять! — проскрежетал Тарнболл, когда из кружения цветов высунулись, извиваясь, перистые усики, похожие на ищущие планктон щупальца какого-то гротескного, гигантского усоногого рака. Они всего на несколько дюймов опережали серо-голубые клешни в хитиновой броне и набор злобных, вращающихся кристальных глаз.

— Арахнид Рекс! — сглотнул, пятясь, Джордж Уэйт.

Но Джилл схватил его и проволок мимо вылезающей туши конструкции-скорпиона.

— Что позади — мы и так знаем, — крикнул Джилл. — Ничего. Поэтому нам придется идти в ту сторону — вперед!

Все последовали его примеру, бросаясь мимо колышущихся усиков, угрожающей клешни и сверкающих фасеточных глаз. Эти лишенные эмоций глаза следили за ними. Когда вдоль противоположной стены протиснулась Миранда, шарящие щупальца устремились к ней.