Дом голосов

Карризи Донато

Жена приготовила ужин, значит Пьетро Джербер должен убраться на кухне.

– Но ты все равно испугался, когда вспомнил о мокрых следах на лестнице, правда? – поддела его Сильвия.

– Конечно испугался, – охотно признал гипнотизер.

– Но сейчас, если подумать хорошенько, ты веришь, что это в самом деле был призрак? – продолжала она дразнить мужа.

– Если бы я тогда был один, то сейчас бы подумал, что все это выдумал… Но ведь со мной был Ишио.

Ишио, то есть Маурицио – так его звали с самого детства. Подобная участь рано или поздно всегда выпадает кому-то в любой семье: например,

младшая сестренка плохо выговаривала имя, а поскольку все умилялись, такое невнятное прозвище закрепляется за человеком на всю жизнь.

– Может, тебе стоит позвонить Ишио, – забавлялась Сильвия.

– Ничего смешного…

– Нет, погоди, я серьезно: может, у этой Ханны Холл паранормальные способности и она пытается что-то открыть тебе, какую-то тайну… Может, она как тот ребенок, который в фильме с Брюсом Уиллисом говорил: «Вижу мертвых людей…» [2]

– Не шути так: этот фильм – кошмар для детского психолога, – отвечал Джербер в том же шутливом тоне.

Потом он закрыл дверцу посудомоечной машины и включил самую экологичную программу. Вытер руки, бросил полотенце на стол, взял бокал вина и пошел к Сильвии.

2

Имеется в виду фильм «Шестое чувство» (1999).

Притушив свет, он сел с другой стороны дивана, а Сильвия положила ноги ему на бедра, чтобы согреться. Марко спал в своей кроватке, и теперь Джерберу хотелось, чтобы жена поухаживала за ним. Неделя выдалась тяжелая. Сначала Эмильян, мальчик-призрак, с его рассказом о том, как родители под масками животных вместе со священником устроили оргию, потом бредовые речи Ханны Холл.

– Нет, серьезно, – сказал он Сильвии. – Эта женщина утверждает, что все мы в детстве пережили какой-то эпизод, который не можем объяснить с точки зрения разума. С тобой, например, такое случалось?

– Мне было шесть лет, – ответила та, не задумываясь. – Ночью, когда умерла моя бабушка, в тот самый час прозвонил будильник, и было такое впечатление, будто кто-то присел на мою постель.

– Черт возьми, Сильвия! – воскликнул Джербер, не ожидавший услышать подобный рассказ. – Кажется, я больше никогда не смогу уснуть!

Оба прыснули, а потом весело смеялись по меньшей мере минуту. Пьетро был счастлив, что женился на ней, еще и потому, что Сильвия тоже была психологом, и он мог свободно обсуждать с ней случаи из своей практики. Но Сильвии хватило здравого смысла стать частным консультантом по вопросам брака. Такая работа гораздо реже доводила до стресса, чем возня с проблемными детьми, не говоря уже о том, что была гораздо более прибыльной.

Ничто так не повышает настроение, как дружный смех, который делишь с любимым человеком. В отличие от многих женщин, особенно от Ханны Холл, Сильвия находила забавными его хохмы. Поэтому Пьетро Джербер почувствовал облегчение. Но ненадолго.

– Вот что рассказала мне психолог Тереза Уолкер: Холл обвиняет себя в убийстве ребенка по имени Адо, которое она якобы совершила, когда сама была еще маленькой девочкой, – вспомнил он, тотчас же помрачнев. – Ханна жила в Тоскане в родной семье до

десяти лет, потом переехала в Аделаиду и выросла в другой семье, приемной. Она утверждает, что в свое время подавила воспоминание об убийстве и ныне вернулась в Италию только затем, чтобы выяснить, случилось ли это на самом деле или же нет.

Когда Адо приходил ко мне по ночам, в доме голосов, он всегда прятался под кроватью… Но не он в тот раз позвал меня по имени… То были чужие.

– «Правило номер два: чужие опасны», – точь-в-точь повторил Джербер слова предполагаемой убийцы.

– Что это за «дом голосов»? – спросила Сильвия.

– Понятия не имею, – покачал головой Пьетро.

– Она хорошенькая? – лукаво осведомилась жена.

Джербер сделал вид, будто шокирован.

– Кто?

– Пациентка… – улыбнулась Сильвия.

– Она на три года моложе меня… на год старше тебя, – пустился он в описание, чтобы потешить жену. – Блондинка, с голубыми глазами…

– Красотка, стало быть, – отметила Сильвия. – Но ты хотя бы нашел информацию об этой Терезе Уолкер?

Джербер проверил рекомендации и личные данные коллеги на сайте Всемирной ассоциации психического здоровья, том самом, на котором психолог из Австралии нашла его контакты. Фотографию милой шестидесятилетней женщины с лицом, окруженным дымкой рыжих волос, сопровождал весьма почтенный послужной список.

– Да, с лечащим врачом все в порядке, – подтвердил он.

Сильвия поставила на пол бокал шардоне, приподнялась и обхватила лицо мужа ладонями, чтобы они могли смотреть друг другу в глаза.

– У этой Ханны Холл нет чувства юмора: ты сам сказал, что она не понимает твоих шуток.

– Ну и что?

– Неспособность воспринимать иронию – первый признак шизофрении. А у нас тут к тому же паранойя, бред и видения.

– То есть ты хочешь сказать, что я этого не заметил.

Синьор Б. не преминул бы заметить, сказал себе Пьетро. Он бы сразу все понял.

– Но это нормально. Ты лечишь только детей, максимум предподросткового возраста. Ты не привык распознавать некоторые симптомы, поскольку они возникают позже, – утешала жена, приводя доводы в его оправдание.

Джербер задумался.

– Да, ты права, – признал он наконец, хотя какая-то часть его рассудка твердила, что Сильвия ошибается.

Шизофреники ограничиваются тем, что рассказывают свои страхи, бред, видения. Заставив его вспомнить эпизод в домике на море, Ханна Холл хотела, чтобы психолог испытал то же, что испытывала она. И почти в этом преуспела.

Если я вам скажу, что есть вещи, от которых вы не сможете защитить любимых, вы мне поверите? Если я вам скажу, что опасности, которые мы даже не можем себе представить, подстерегают нас, вы мне поверите? Если я вам скажу, что в мире существуют злые силы, от которых никуда не скрыться, вы мне поверите?

* * *

Как было запланировано, в воскресенье они обедали у друзей в Лукке. Народу было много, человек двадцать, так что Пьетро Джербер имел возможность включаться в общую беседу, смеяться вместе со всеми, и никто не заметил, что в тот день он был особенно молчалив.